Призраки дома Эшберн

Вольфганг вздрогнул и выпрямился. Нервы Эдриенн были настолько напряжены, что она тоже вскочила. Она не додумалась взять с собой нож, повлажневшие руки были неприятно пустыми, поэтому девушка, прихрамывая, подошла к камину и взяла кочергу.

Эдриенн повернулась к коту и увидела, что тот начал проявлять сильное беспокойство: зрачки расширились, шерсть встала дыбом, и Вольф издал долгий, низкий предупреждающий вой, попятившись в темный угол комнаты. Его взгляд был прикован к самому дальнему окну, и Эдриенн повернулась туда. Луна висела над домом, и за темным стеклом невозможно было что-то разглядеть.

Но она услышала щелкающий звук.

Эдит ходила там, слоняясь вокруг дома, скрытая в бесконечной тьме, которая поглотила все за пределами гостиной. Ее костлявые пальцы касались стен и окон дома, простукивая его, прощупывая так, словно она прощупывала саму Эдриенн. Шум смешивался с щелканьем ее костей. Эдриенн повернулась, чтобы проследить за звуком. Он двигался вдоль стены гостиной, приближаясь, пока труп не оказался метрах в двух от Эдриенн, затем прошел мимо и начал стихать, пока не исчез совсем.

Часы в коридоре пробили час ночи.

Эдриенн хотела остаться на месте, но сохранять равновесие было тяжело, а мышцы ее сильно ослабли. Крепко держа кочергу, она опустилась обратно в кресло.

Через несколько минут Вольфганг выбрался из укрытия и вернулся на свое место рядом с ней. Она почесала его по голове, чтобы успокоить, но почувствовала, что питомец по прежнему напряжен. Он был напуган ходячим мертвецом так же сильно, как и она сама.

Все будет хорошо. Двери заперты, окна закрыты. В дом не попасть.

В эту ночь Эдит приходила несколько раз.

Каждый час, перед самым ударом часов, щелкающий звук вновь появлялся. Первые два раза Эдриенн вскакивала, а Вольфганг забивался в темный угол, но по мере того, как ночь подходила к концу и их усталость росла, оба привыкли просто оставаться на своих местах и безмолвно прислушиваться, пока звук проходил мимо.

Глава 32

Утренний выбор

Эдриенн умудрялась уснуть минут на тридцать-сорок, пока Эдит пропадала. Сон ее был прерывистым, она постоянно видела свою мать с дикими от ужаса глазами, она крепко прижимала к себе Эдриенн и бежала прочь от Эшберна, а шесть капель крови поблескивали на ее подбородке.

К рассвету девушка была настолько сильно измотана и физически, и эмоционально, что, казалось, готова была утонуть в этой усталости. Только что она наблюдала, как кроваво-красный рассвет расползается над верхушками деревьев, а в следующее мгновение проснулась, услышав звон напольных часов. Солнце светило уже по-другому. Эдриенн замерла, быстро дыша, пока считала удары часов. Одиннадцать. Как я так долго проспала?

Она посмотрела вниз. Вольфганг дремал у ее ног, повернувшись спиной к тлеющим углям костра. Он выглядел вальяжным и довольным.

Эдит, должно быть, ушла с рассветом. Быть может, свет причиняет ей боль? Может, это ее слабость?

Эдриенн поднялась со стула. Острая боль в лодыжке сменилась тупой и ноющей, и, внимательно следя за тем, чтобы не наступать на ногу, девушка заковыляла на кухню. Она не ела ни крошки со вчерашнего завтрака и подозревала, что именно голод был причиной непроходящей тошноты и слабости. Эдриенн взяла два пакета лапши быстрого приготовления, кастрюлю, несколько кухонных полотенец, миску и вилку и, чтобы удобнее было все это нести, завернула все собранное в одну из вязаных скатертей. Затем она наполнила водой чайник со свистком, накинула повязанную узлом скатерть на сгиб локтя и, держа чайник в другой руке, понесла все добро обратно в гостиную.

Огонь почти потух, но немного растопки и заботливые руки оживили его. Эдриенн подождала, пока пламя разгорится, а затем повесила чайник на металлический прут, чтобы тот вскипел. Откинувшись на спинку кресла, она провела пальцами по волосам, пытаясь собраться с мыслями.

Вольфганг потянулся, вытянув когти, затем неторопливо подошел к переполненной миске. Эдриенн смотрела, как питомец ест. Он вновь казался счастливым, что, как она предполагала, означало, что они были одни.

Сейчас мы были в безопасности, но не думаю, что это надолго.

Она повернулась к ближайшему окну. Лес двигался и раскачивался на легком ветру. Стекло было слишком грязным, чтобы различить за ним детали, но ей легко было представить сгорбленное и разъяренное существо, выжидающее своего часа в чаще леса.