Призраки и пулеметы (сборник)

Я смотрю на нее, как из проруби вынутый. Как же так?! А она только кивает с любезной улыбочкой. Тут и до Посуляя начинает понемногу доходить.

– Дина! Ты служила этому упырю?!

Хоть и сыщик, а все ж актриса. Выпрямилась гордо, глазами полыхнула.

– Я служила британской короне! И буду служить… тому, на чьей голове она окажется.

– Да, да, – лорд Септимер кашляет смущенно, зубами сверкает. – О перспективных планах я пока не рассказывал…

Посуляй его и не слышит.

– Дина! Зачем?! Ведь я мог сделать тебя принцессой! Моей королевой…

Она, наконец, подошла и погладила его по щеке.

– Еще не поздно, милый. Я буду твоей императрицей…. После того, как мы обработаем тебя этой штукой… для верности.

И пальчиком показывает на прожигатель.

Тут уж я не сдержался:

– Вот же сучка!

Она и головы не повернула.

– Кстати, – спрашивает, – зачем здесь этот карманник? Пора его убрать.

– Ах да, конечно! – спохватывается лорд и тут же поворачивает ко мне один из пулеметов.

Вот тогда я и показал класс. Барахло эти руки железные по сравнению с живым телом фартового человека! Змеей проскользнул я мимо них по-над самым полом, увернулся от нацеленных на меня стволов, рванул со стены самый толстый провод, да искрящим концом прямо в золотые зубы лорду – на!

Ох и грохнуло тут! Будто молния в кабину ударила. Все лампы разом лопнули, стекло брызнуло в глаза, заскрежетало железо, зазвенели оборванные тросы, хлестнули бешено в гулкое брюхо дирижабля, в окна пахнуло жаром пламени, пол накренился, выскочил из-под ног, и все завертелось, как плюющая огнем карусель гатлинга…

Солнышко уж пригревать стало, когда берег, наконец, показался. А то я и не знал толком, в ту ли сторону гребу. Тут и Посуляй на дне лодки зашевелился. Жмурится от света, ничего понять не может.

– Бен! Где это мы?

– Между небом и землей, – отвечаю.

– А где остров?

– Ушел. Без руля и без ветрил. Только дым из трубы…

– Погоди! А Дина?!

– Не видал я твоей Дины, – ворчу. – И век бы ее не видать. Да и вряд ли она без дважды покойного лорда Септимера захочет с нами встретиться. Ничего, не пропадет. Такое не тонет. И ты мне про нее больше не напоминай! У нас с тобой теперь одно дело – на дно залечь. Только не тут, среди моря, а в городе. И лучше не в нашем…

Застонал он, кое-как приподнялся, по сторонам смотрит.

– Как же ты меня вытащил?

– Как, как! На горбу!

– А лодка откуда?

– Оттуда. Из тоннеля. С большим удовольствием еще раз посетил это достопримечательное место…

– С ума сойти, Бен! А как же каторжники?!

Киваю.

– Это да. Это была проблема. Все-таки пулемет системы Гатлинга тоже иногда перегревается…

Помолчал он еще, помолчал и осторожно:

– А что с прожигателем?

– Ах, да! – говорю. – Чуть не забыл!

Вынимаю из-под передней банки дерюжку, разворачиваю.

– Вот он. В целости и сохранности.

И с этими словами бросаю прожигатель за борт. Только булькнул, и сразу на дно ушел, без пузырей. Тяжелый, зараза, нелегко его было тащить, когда на плечах Посуляй, а в руках пулемет. Ну, или по очереди, когда уж совсем невмоготу. Но доставил точно, куда надо – на широкий морской простор. Чтобы ни одна Дина его больше никогда не нашла. И никакой принц-наследник…

Посуляй долго еще на воду смотрел, потом говорит тихо:

– Спасибо, Бен.

– За спасибо в тюрьме баланду дают, – отвечаю, – садись-ка лучше погреби, милорд!

И когда он сменил меня на веслах, завалился я на корме с неописуемым удовольствием. И сразу, чувствую, дремать начинаю.

– Эх, – говорю уже сквозь туман, – если бы у меня папашка император был…

– Ну?

– Я бы тогда тоже к фартовым сбежал!

Диана Удовиченко

Последнее дело Джека Потрошителя

– Вижу, вы принесли свежий номер «Таймс», – лениво проговорил Шерлок Холмс, впустив меня и снова повалившись на кушетку. – Прочтите, Уотсон…

– Может быть, откроем окно? – кашляя, спросил я. В комнате висело плотное облако сизого дыма. – Вам не повредит глоток свежего воздуха. Вы слишком беспечно относитесь к своему здоровью…

Вот уже четвертые сутки Шерлок Холмс пребывал в состоянии жесточайшей хандры. Облачившись в серый халат, целыми днями лежал на кушетке, курил трубку и поднимался лишь для того, чтобы добраться до стола, в ящике которого хранились запасы морфиновой настойки.

Годы, проведенные в обществе великого сыщика, научили меня не беспокоить его, когда он искал уединения. Но на сей раз сплин слишком затянулся.

– Читайте же, Уотсон, – нетерпеливо повторил Холмс.

Он впервые за четыре дня проявил интерес хоть к чему-то, и это обнадеживало. Я развернул принесенную газету:

– Тридцатого августа сего года у жены доктора Бенджамена Прюэтта родился сын…

– Несомненно, прекрасное известие. Однако я не расположен к праздному чтению. Листайте дальше, Уотсон, найдите лондонские новости.

– Чудовищное убийство в Ист-Энде, – прочел я. – Вчера, ранним утром, в темном переулке Томас-стрит случайными прохожими было обнаружено тело молодой женщины. У жертвы перерезана гортань, вскрыта брюшная полость, вынуты внутренние органы…

Горло перехватил спазм, я замолчал и откашлялся.