Призраки войны

– Кто там? – крикнул Римо. В ответ раздался лишь новый стон.

Стволом автомата Римо раскидал все еще дымящиеся подушки кресел. Потом осторожно забрался в автобус, не вполне доверяя своим легким туфлям. И опять у него от страха засосало под ложечкой. Если человек оказался в джунглях без тяжелых ботинок, то лучше ему сразу пустить себе пулю в лоб и тем самым уберечь себя от лишних неприятностей.

В автобусе Римо обнаружил совсем юную девушку. Лицо ее скрывала тень. На ней было черное одеяние, какие носят вьетнамские крестьяне. Или бойцы Вьетконга. Наверное, это пленная, и ее перевозили куда-то, решил Римо.

Он растолкал девушку. Девушка открыла глаза, и Римо вздрогнул от неожиданности. Глаза у девушки были зеленые.

* * *

С раннего детства у Тао Ха Лан была лишь одна мечта. Она мечтала, что настанет день, когда американцы вернутся во Вьетнам, и свергнут ханойский режим. По ночам ей снилось, как все это начинается: сначала застрекочут тяжелые военные вертолеты, низко летящие над Южно-Китайским морем. Первой их целью будет город Хошимин. А один вертолет прилетит специально за ней. Вести его будет ее отец. Лан не знала, был ли ее отец вертолетчиком во время войны. Она знала только, что он был американским солдатом. А американские солдаты умеют все.

Эта мечта была взлелеяна девочкой благодаря ее матери. Мама любила американского солдата. Американец погиб, так сказала мама. Но Лан ей не поверила. Она знала, что он живет где-то и Америке – там, где нет ни войны, ни сражений, ни коммунистов. Она надеялась, что когда-нибудь тоже туда поедет. Эту мечту она хранила в душе даже после того, как ее мать отправили в трудовой лагерь на перевоспитание, и после того, как та же участь постигла и ее саму.

Мечта разгорелась с новой силой, когда в лагерь приехал американец с мертвыми, ничего не выражающими глазами, в которых не было страха. У него были европейские черты лица. Как и у нее. Раньше Лан видела европейские черты лица только у таких же, как она, буй дой, полукровок, живших с ней в одном бараке.

И как же она была разочарована, когда американец приказал им всем сойти с автобуса в самой гуще камбоджийских джунглей! Она не могла поверить этому. И потому, пока американец заправлял автобус бензином, она тайком пробралась обратно и спряталась в темном углу салона, где ее никто не заметил.

Лан твердо решила, что последует за бесстрашным американцем, куда бы он ни направлялся.

Она помнила красную вспышку. Она чувствовала, что зажата среди покореженных кресел. Потом она увидела американца. Он целился ей прямо в лицо. И вид у него был очень сердитый.

– Не стреляй. Я Лан. Лан!

– Не двигайся! – приказал американец. Голос его звучал жестко и холодно. Лан понимала, что он сердится, и была готова к этому.

– Я не двигаюсь, – сказала Лан и сложила руки ладонями вместе, чтобы показать, что она не вооружена. – Я не двигаюсь.

– Что это за место?

– Кампучия.

– Никогда не слыхал. Ты из Вьетконга?

– Нет. Не Вьетконг. Вьетконга нет.

– Не ври. Встань. Медленно.

По-прежнему держа руки ладонями вместе, Лан с трудом встала на колени и поклонилась американцу. Она надеялась, что американец понимает, что означает поклон.

– Завязывай! – оборвал ее американец. – Встань на ноги.

Лан поднялась на ноги, но голову держала, как при почтительном поклоне. Она очень надеялась, что американец не отошлет ее домой.

– А теперь отвечай на мои вопросы, – хрипло сказал американец. – Кто еще был в автобусе?

Лан замялась. Она не понимала, чего этот американец от нее хочет. А он все смотрел и смотрел на нее.

– Лан была в автобусе, – наконец выдавила она из себя.

– Кто еще?

– Ты. Больше никого.

– Кто сидел за рулем? Только не говори мне, что ты.

– Ты сидел за рулем. Ты хотел найти американского друга. Пленника.

Американец нахмурился.

– Только не пытайся меня надуть. Ладно, выходи.

Он отступил на шаг, давая ей протиснуться и выйти из разбитого автобуса. Лан осторожно ступила на землю. Американец по-прежнему держал ее на мушке. Казалось, что он сильно нервничает и не вполне владеет собой – он стал совсем не такой, каким был еще недавно.

Американец провел ее мимо разорванного взрывом автобуса. Посередине дороги они нашли круглое углубление в земле с рваными краями.

– Противопехотная мина, – сказал американец, ткнув грязь носком туфли. Из-под земли выкатилось несколько стальных шариков. – Мина разорвала автобус надвое.

Лан кивнула.

– Мина красных кхмеров.

– Красных кхмеров? – удивился американец. – Ты хочешь сказать, камбоджийцев? Так мы в Камбодже?

– Ты не помнишь? Ты привез нас сюда.

– Нас? Кого нас?

– Вьетнамских заключенных. Ты освободил нас.

Американец недоумевающе посмотрел на нее. Потряс головой, словно пытаясь что-то припомнить.

– Где ближайшая американская база? Ну, отвечай!

– Американцы ушли. Давно ушли. Никого нет.

– Ну, тогда не ближайшая, а любой американский лагерь. Мне надо вернуться в свою часть.

– Лан не понимает. Не знаю, где твои американские друзья. Ты их искал.

– Ну, ладно, тогда какая-нибудь часть армии Южного Вьетнама, на худой конец.