Призвание

Далее. Исследуя сложный мир человеческой психики, необходимо исходить из цельности организма человека и взаимодействия всех его жизненных процессов. Мышление, сознание, психическая деятельность возможны не только потому, что у человека есть изумительный по своей сложности и целесообразности орган — его мозг. Эта деятельность осуществляется в силу того, что человек воспринимает богатство, многообразие, многокрасочность мира; причем воспринимает его в качестве целостного организма, а не только мозгом. Именно постоянное взаимодействие человека с внешним миром является необходимым условием мыслительной деятельности.

Окружающий человека мир отражается как в его мыслях, так и в чувствах, как сознательно, так и неосознанно. И это сознательное и бессознательное восприятие мира дает сложную, пеструю картину человеческой психики, элементом которой является мыслительная деятельность. Причем мысль возникает из диалектической взаимосвязи сознательного и бессознательного, воли и эмоций, памяти и чувственных восприятий. В живом процессе сложной психической жизни человека мы искусственно выделяем мыслительную деятельность с целью познать ее особенности и законы, по которым она осуществляется. В реальной жизни нет сухой, голой, «чистой» мысли. Мыслит, повторяю, человек,

который радуется и страдает, восхищается и ненавидит.

«Ничто великое не рождается без страстей», — сказал Гегель. Но и самая маленькая мысль всегда окрашена человеческими чувствами и переживаниями. Поэтому допустить ее наличие в отдельно от человека существующем мозге равнозначно тому, чтобы признать, что мысль рождается из ничего. И наконец, как мне представляется, не может мыслить изолированно существующий мозг потому, что конечный источник всей духовной жизни человека — созидание, творчество.

И животное получает информацию из окружающего мира, психическая жизнь животного также складывается из различных взаимосвязанных между собой форм. Но только психика человека и мыслительная деятельность его имеет своим источником особого рода информацию, в основе которой лежит трудовая деятельность. Человек тем и отличается от животного, что он творит мир, преобразует его в большом и малом. В этом истоки человеческой мысли.

Как же, спрашивается, будет мыслить самостоятельно существующий мозг?

Да, мы можем допустить наличие элементарных форм жизнедеятельности в отдельно от человека существующем мозге, но возможность сознания, мышления для него совершенно исключены. И положение, как нам кажется, не изменится даже тогда, когда станет возможным искусственный приток информации к такому мозгу. В данном случае допустимо воспроизведение каких-то сторон, форм мышления человека, но это будет искусственное мышление, осуществляющееся в соответствии с целесообразной волей людей, направляемое ею. Здесь вполне уместна аналогия со счетно-вычислительными машинами и подобными им устройствами.

ПЯТАЯ НОГА СОБАКИ

Летом 1959 года в Московский институт имени Склифосовского был доставлен молодой человек, получивший серьезную травму. Когда развернули забинтованную, а точнее, укутанную руку, то увидели почти начисто оторванную кисть. Она была соединена с предплечьем лишь небольшим кожным лоскутом. Это был единственный мостик, соединявший почти мертвую кисть с предплечьем. Времени для размышлений не было, и хирург П. И. Андросов, моя руки, уже составлял план операции. Он исследовал этот мостик и обнаружил, что кожное кровообращение оборвано еще не полностью. Тогда, тщательно обработав раневые поверхности, он соединил и мышцы, и сосуды, и нервы, и кости. Прикрыть все это кожным лоскутом было нетрудно. Постепенно стало восстанавливаться кровообращение, кисть становилась все теплее. Кость прижилась, так же как мышцы и сосуды, но вот восстановить функцию кисти удалось значительно позднее — после длительных упражнений.

Другой случай описан американским хирургом Рональдом А. Молтом. Дело было в 1962 году. В массачусетский госпиталь доставили 12-летнего мальчика, у которого при крушении электропоезда была оторвана рука на уровне верхней трети плеча. Мальчик был доставлен в госпиталь через полчаса после катастрофы. Пока его выводили из состояния шока и готовили к операции, рука была помещена на лед. Потом сосуды ее промыли физиологическим и другими питательными растворами. Хирург соединил крупные кровеносные сосуды (артерии и вены). С помощью специального приспособления соединил плечевую кость, нашел концы нервов, пометил их, но не сшил. Потом принялся обрабатывать мышцы. Убрав размозженные ткани, он сшил мышцы и наложил на кожу швы. Через полгода, когда хорошо зажила рана и выяснилось, что инфекции нет, мальчика оперировали повторно — сшили крупные нервные стволы. Через полтора года во всех пальцах руки восстановились болевая, температурная и тактильная чувствительность.

Сам Рональд Молт считает, что благоприятный исход этой операции достигнут благодаря относительно быстрой доставке пострадавшего в госпиталь и радикальной хирургической обработке раны.