Призвание миротворца

Человек в толстом пыльном плаще был уже в двадцати шагах. Казалось бы, нет ничего такого пугающего в его облике. Но едва ощутив ту страшную энергию, что подобно живому туману следовала за некромантом, Марк издал судорожный вскрик. В груди закипело уже знакомое жжение, но в десятки раз сильнее, чем когда-либо. Нарастая до помрачающего разум предела, оно ударило горячим потоком вверх — в голову, выжигая разум безумной страстью. В душе словно пробудились все мыслимые и немыслимые вожделения, тёмные мысли и потаённые желания, мерзкие, но приятные, вынашиваемые долго, со вкусом и мимолётные, вспыхивающие всего на миг…

Этот человек, это существо повелевало той тёмной страстью, что жила внутри Марка. Внутренняя мёртвость — так называют её маги?

И эту власть некроманту давала сила, плывущая за его спиной!

«Сражайся… или беги… Нет, не смей бежать, рядом Лейна… ты не можешь её бросить…» — сопротивлялся живущий в Марке воин.

Но жжение внутри тела пылало, сводя с ума, и ничего с ним не сделать. Ужас обволакивал мысли, превращая их в хаос. Марк понимал лишь то, что эта сила может сделать с ним что угодно, и в городе нет никого, кто мог бы его спасти. Он не мог поднять взор к тёмной фигуре некроманта, чувствуя, что не выдержит: ему неизбежно придётся глянуть под капюшон толстого плаща — прямо в лик заживо разложившейся души.

«Сражайся… сражайся… во имя Спасителя! Возьми меч Лейны и сражайся!»

Собрав все силы, Марк выпрямился и глянул в беспроглядную темень под капюшоном.

Это было единственное, на что он оказался способен. Сначала в глаза ударила тёмная пустота — холодная и бессмысленная, а затем всё вокруг расплылось. Марк почувствовал, что падает, но не на пыльную мелисскую дорогу, а в тёмную бездонную яму. Секунда, но ощущение таково, будто он летит в Чёрный Провал — место вечного посмертного падения, в которое верили многие маги.

* * *

Марк плюхнулся в болотистую жижу. Вокруг — пожухлая болотная трава и лёгкая дымка белого тумана, плывущая вокруг.

— Вот мы и встретились, миротворец!

Вокруг никого не видно, везде царит лишь призрачная мгла. Но голос, голос, ненавистный голос!

«Это морок, — сказал сам себе Марк. — Я без сознания. Саркс не имеет надо мной никакой власти. Это всего лишь морок».

— Как знаешь, называй это мороком, если тебе так спокойнее, Маркос. Мне всё равно каким тобой управлять: спокойным или тревожащимся. Ты всегда предсказуем. А потому, и твой приход в Каллирою, и весь твой путь от Мутных озёр до Мелиса соответствовал моему плану. Ты идёшь молодцом.

Марк уже не понимал, стоит ли он на ногах или лежит в болоте. Как не понимал и того, исходит ли голос Саркса из тумана или звучит в голове.

— Твой план — напыщенное самохвальство. Ты бессилен, Саркс. Ты всего лишь отзвук, бестелесный призрак, не способный ни на что, кроме хвастовства. Я давно победил тебя.

— Победил? Это слово здесь не уместно, Маркос. Победить меня — это всё равно, что обогнать свой след или убежать от своей тени.

— Крути словами как хочешь. Но я избавился от тебя ещё три с половиной года тому назад. На Башне Мрака. И избавил от тебя Каллирою. Навсегда. У тебя больше нет тела. А без тела — кичись своим гениальным умом и своими хитроумными планами сколько влезет. Ты пуст, Саркс.

— Маркос, Маркос. Ты так ничего и не понял. Я и ты — это одно целое. На Башне Мрака сражались не мы. Сражалась двойственность твоей души — сама с собою. Два образа мышления, два стремления, два пути. Путь сверхчеловека, созидающего своё «я» и путь моральных предрассудков, смиренномудрого убожества. Тогда на Башне победили предрассудки. Да, моё временное тело погибло. Но я-то никуда не исчез. На время ты закрылся от моего голоса верой в Спасителя. Моралью, которую счёл надёжным щитом. Чужой моралью! Которая так и не стала твоей и никогда не станет, потому что ты не в силах изменить себя, свою природу, свой дар и свое проклятие — своё призвание, как ты любишь повторять.

— Ты ничего от меня не добьёшься, Саркс. Всё что ты можешь — это искушать меня. Но это без толку. Больше я тебе не поверю. Я умер для тебя. Пока я живу, ты будешь существовать как бессильный призрачный дух, но когда меня не станет — исчезнешь и ты.

— О, какое заблуждение! Позволь мне тебя огорчить, Маркос: мы настолько едины с тобой, что даже твоя смерть нас не разъединит.

— О чём ты говоришь? — Марк неожиданно почувствовал нечто гибельное в его словах.

— Видишь ли, человеческая душа очень сложная штука. В результате твоего внутреннего конфликта она оказалась расколотой — ты не убил меня, что невозможно в принципе, а отколол от себя. Отколол самым противоестественным способом. И теперь ты даже умереть толком не можешь, потому что душа не может уйти в посмертие по частям. Неважно, что её ждёт: Небеса, Гадес, Чёрный Провал, небытие или перерождение — ей не вырваться из бренного мира, пока она разделена.

— Что за высокомудрый бред?