Призвание миротворца

— Ты приказываешь мне как пленнику или просишь как гостя?

— Приказываю… как гостю, — глухо ответил лесной стрелок.

— Странный у вас обычай обращения с гостями, — заметил Марк, но повиновался, пока хмурый страж не вернул его на место силой.

На следующий день, когда Лейна принесла ему ужин в глиняной посудине, Марк решил разузнать, в каком статусе он пребывает в лагере Лесного Воинства. По крайней мере, эта девушка была к нему более благосклонна, чем Береван.

— Постой, Лейна, побудь со мной немного, — попросил он и, когда девушка присела у его ложа, продолжил: — Скажи, Лейна, я разве в плену?.. В смысле, когда я поправлюсь, мне позволят вернуться назад в лагерь наёмников?

Лейна опустила глаза и чуть-чуть поджала губы.

— Мне не позволено отвечать на такие вопросы.

— Ладно, не отвечай.

«Твои глаза ответили мне на мой вопрос», — невесело подумал Марк.

— Тогда скажи, когда я смогу увидеть Никту?

— Она уже в нашем городке, — вновь оживилась Лейна. — Она расскажет тебе всё, что ты хочешь знать.

— Что ж, это хорошо, — не выдавая взволнованности, Марк потянулся к ужину. — Так, что тут у нас? Фасоль, хлеб, о, молоко, славно. Вы что же, коров тут держите?

— Нет, это оленье молоко.

Марк неприязненно нахмурился, вспомнив укоренённую ферму лесных оленеводов, и постарался отогнать воспоминания.

— Не разделишь со мной трапезу, Лейна?

— Я поужинаю потом, когда меня сменит Береван. Но если хочешь, я посижу с тобой.

— Да, конечно, — Марк принялся за еду. — Ты не представляешь каково это: сидеть безвылазно полтора месяца на дереве, где и расспросить некого.

— А о чём ты хотел меня расспросить?

Марк искоса глянул на неё.

«Кем бы могла быть эта девушка? Похоже, она знатного рода. По крайней мере, по её осанке не скажешь, что она простолюдинка. И ещё эта едва уловимая возвышенность в интонации…»

— О многом. О Лесном Воинстве, о солимах, о лесных чародеях… ладно, шучу. Знаю, что тебе не позволено болтать об этом. Расскажи о себе, Лейна. Кто ты, как оказалась в Лесном Воинстве? Об этом ты можешь говорить?

— Могу, — с охотой ответила девушка, устраиваясь поудобней. — Я не родилась в Спящей сельве, я пришлая.

— Я так и думал. Ты не похожа на коренную сельвейку. Дай угадаю. Ты южанка?

— Нет, я вообще не из Каллирои. Моя страна — далеко на западе, где кончаются просторы Спящей сельвы и начинаются Алые горы, а за ними — бесконечные цветущие равнины, подобные долине Анфее. Это моя Плеония — страна, раскинувшаяся на побережье Белого океана.

Марк с трудом представил себе, что где-то за горами есть иные земли. Он привык к мысли, что этот мир ограничивается Каллироей, а она, конечно же, всего лишь один из многих уголков этого мира.

— А почему ты покинула свой край?

— Пришлось бежать, — в глазах девушки появилась далёкая грусть. — Я мало что запомнила. Мне было шесть лет, когда наша семья покинула Плеонию.

— Что же вас заставило покинуть страну?

— Легионы Хадамарта высадились на нашем побережье, — Лейна опустила голову, ещё больше погрустнев. Марку показалось, что причины исхода семьи этой девушки были более глубокими, чем нашествие даймонов.

— Хадамарт не вторгается в те земли, где у него нет многочисленных союзников среди людей, — осторожно произнёс он, опасаясь, как бы не оскорбить чувства плеонейки.

— Наш народ понял это слишком поздно, — призналась девушка. — У нас в Плеонии не было королей. Страна делилась на вольные общины, независимые друг от друга. Каждый жил сам по себе, но когда в Плеонию вторгался враг, все общины давали отпор сообща. Объединяли и вдохновляли всех воины-храмовники самой большой общины — Эвельгар. В Каллирое не найдётся ни одного рыцарского ордена равного Эвельгару по могуществу и влиянию на целую страну. Это был оплот веры Плеонии. Ни Хадамарт, ни кто-либо из других теоитов не мог захватить страну, пока на страже стояли эвельгарцы.

— Что же случилось?

— Наша Плеония славилась великолепной архитектурой храмов Всевышнему. Каждая община стремилась создать на своей земле неповторимую святыню. Многие из них превосходили по размеру и красоте главный храм эвельгарцев. Однажды глава Эвельгара вдохновил всех воинов-храмовников построить самый величественный храм, подобного которому нет в мире. Постройка началась. Эвельгарцы не жалели ни золота, ни своих сил, возводя стену за стеной. Глава Эвельгара мечтал, что в этом храме будут собираться воины всех общин перед походом на общего врага. Храм должен был стать символом, объединяющим всю Плеонию на века.

Воспользовавшись тем, что все эвельгарцы были заняты строительством, даймоны Хадамарта стали нападать на прибрежные селения. По одиночке общины не могли выстоять против них. К эвельгарцам начали слать запросы о помощи, но все они были отвергнуты. Глава Эвельгара был убеждён, что Хадамарт таким образом пытается задержать строительство великого храма, и если эвельгарцы будут отвлекаться на даймонские набеги, то никогда не достроят свою святыню. «Как только великий храм будет построен, мы обретём такую мощь, что навсегда отгоним Хадамарта от наших границ!» — говорили эвельгарцы.