Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола

Однако победителем он себя не чувствовал. Клятва именем Перуна, данная им сгоряча на вечевой площади, преграждала путь к княжескому престолу. Вадим так и эдак прикидывал, примерял, искал какие-то обходные дорожки, но все больше приходил к выводу, что случилось так, как предсказала Нимилява: он пытался свернуть с прямого пути, определенного ему судьбой, – власть посадника, и едва не потерял ее, и что князем ему не быть никогда. Но все же в глубине души он по-прежнему не терял такой надежды.

Об этом он заговорил с Азаром на пире, который давал в честь помолвки своей дочери купец Велегост. Гулянье было шумное, но Вадим и Азар сидели с краешка стола и тихо беседовали.

– Поторопился ты с клятвой, Вадим, – выговаривал ему Азар. – Чуть-чуть бы помедлил, выждал, дал прокричаться людям, смотришь, забыли, с чего начали и чего требовали, на другие вопросы перешли. Часто такое бывает.

– Лучше уж синицу в руках иметь, чем журавля в небе, – отвечал Вадим, равнодушно скользя взглядом по пирующим. – Порой можно так упасть, что потом не подняться.

– Ничего. Может случиться, что народ сам позовет тебя на княжение, а верховный жрец снимет данную тобой клятву Перуну.

– Может, все может быть. Только думаю я…

Тут Вадим осекся и замолчал. Он увидел Велижану. Она встала из-за стола и направилась к выходу. Горячая волна прошлась по его телу, ударила в голову, мешая и путая мысли. Он встал и направился следом за ней.

В сенях Велижаны не было. Он заглянул в одну светлицу, в другую. И здесь увидел ее, стоящую перед зеркалом. Она поправляла густые волнистые волосы и была так занята собой, что не заметила его появления. Он подошел сзади и легонько дотронулся до ее плеч. Она вздрогнула, живо обернулась. На него смотрели огромные голубые глаза, испуганные и вопрошающие.

– Велижана, – начал он, не зная, что сказать. – Велижана, я заметил, как ты вышла из сеней…

– Как ты меня напугал, – на ее губах появилась слабая улыбка. – Ты так тихо подкрался…

– Велижана, в последнее время я все время думал о тебе…

В ее глазах метнулся непритворный страх, она поспешно перебила его:

– Только не об этом! Тебе известно, что я замужем…

– Все знаю, но ничего не могу поделать с собой. Как увидел тебя, сразу потерял голову.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Сначала она не сопротивлялась, но потом стала вырываться из его объятий, повторяя:

– Нас могут увидеть! Вдруг кто-то случайно войдет!

– Мы должны встретиться! – настойчиво говорил он, не выпуская ее из рук.

– Потом. Как-нибудь в другое время…

– Когда же? Скажи, когда мы снова можем быть вместе?

– Завтра. Приходи завтра.

– Куда? Где мне тебя ждать?

– На берег Волхова. Где мы на санках катались!

Она ушла, а он не мог найти себе места. Сначала заглянул в сени. Увидел ее, взволнованную, с раскрасневшимся лицом; она сидела рядом с мужем. Его будто кто-то ударил по лицу. Он знал, что она замужем, но вид ее вместе с Багутой привел в бешенство. Он выбежал на улицу и пошел прочь от терема. Ходьба немного успокоила, привела в порядок мысли. Вадим понимал, что полюбил замужнюю женщину, к тому же жену своего войскового товарища. По всем мужским и воинским законам он должен был отступить, оставить Велижану в покое, но был не в состоянии этого сделать, это было выше его сил. Ради нее он был готов пойти на что угодно – на любые испытания, на позор и унижение, лишь бы она была с ним. «Если она согласится, то бросим все и уедем куда-нибудь. Может, в Ладогу, а то и в леса, подальше от людских глаз!»

На другой день он был на берегу Волхова. Вот здесь они скатывались по заснеженному скату. Теперь травянистый покров тянулся почти до самой воды, в одном месте невысокий холмик прерывал ровную поверхность, именно с него взлетали санки и какое-то время парили в воздухе, отчего замирало сердце; это были самые сладостные мгновения катания… И сейчас он чувствовал себя, будто так же взлетел в воздух и витает над землей…

Ждать пришлось недолго. Велижану он увидел издали, когда она сворачивала с тропинки к реке. Не выдержал, побежал навстречу. У нее радостно вспыхнули и засияли глаза, она рванулась к нему и замерла на его груди.

Так простояли они некоторое время, а потом пошли вдоль берега.

– Я так торопилась, что забыла взять карман, – сказала она, растерянно улыбаясь. – А в нем платочек…

Карманами тогда назывались сумочки, они подвешивались к поясам; пришивать к одежде их стали позднее.

– Возьми мой.

Он подал ей платок, она отерла им лицо, сказала:

– Жарко. Скоро лето будем встречать. Начнутся гулянья на лугах…

– Ты придешь?

– А как же! Жду не дождусь!

И – осеклась. Ей хотелось быть вместе с ним, а придется праздновать с Багутой…

– Я буду рядом, – шепнул он ей и поцеловал.

Она прижалась к нему и долго молчала, а потом стала говорить тихо, будто про себя: