Призвание варягов

Не случайно в надписи упоминается гавань (i hafn) и залив (á vá[g]), в которой она находится. Необычный выбор предмета, на котором была нанесена мемориальная надпись, мог диктоваться как отсутствием подходящего материала для стелы и времени для ее обработки, так и выгодным расположением скульптуры – на воротах Пирейской гавани, где надпись могла быть увидена и прочитана многими приезжающими сюда скандинавами – главное условие при выборе места для памятника. Удачное расположение надписи, видимо, побудило и других «варангов» оставить свои мемориальные надписи на льве… Возможно, дальнейшее изучение и сопоставление этой надписи с восточноупландскими позволит хотя бы предположительно установить резчика надписи II. При этом он должен был находится в Пирее достаточно долго, чтобы иметь возможность выполнить крайне сложный по композиции рисунок и нанести пространную надпись…

Установление разновременности надписей кардинально меняет представления и об атрибуции мемориальных текстов. Э. Брате полагал, что все они выполнены в память о погибшем в бою… некоем Хорси… В издании надписи Söd. 792 Э. Вессен и С.Б.Ф. Янссон подробно остановились на предположении Э. Брате и полностью отвергли его, указывая на крайне плохую сохранность рун 53–58 (по наблюдениям С.Б.Ф. Янссона в 1948 г.) и невозможность поэтому определения имени человека, в память которого сделана надпись»

[142]

.

Мне представилось, что подробные цитаты из раздела монографии Мельниковой, посвященного рунным надписям на пирейском льве, были здесь необходимы, поскольку и рассмотрение материала в ее разделе, и выводы, которые Мельникова делает на его основе, вызывают много недоуменных вопросов.

Первое, на что я обратила внимание, это то, что статья С.Б.Ф. Янссона «Pireuslejonets runor», специально посвященная рунным надписям на пирейском льве, отрывки из которой я привела выше, в монографии Мельниковой отсутствует: статья не упоминается ни в приложении, ни в библиографии. При этом любопытно, что другие работы проф. Янссона в монографии, разумеется, названы, что естественно, поскольку он был крупнейшим специалистом в области рунологии. Последней в перечне его публикаций Мельникова называет работу за 1987 г. («Runes in Sweden»), а перед ней стоит работа «The Runes of Sweden» от 1962 г. Со ссылкой на названные работы Янссона приводятся его возражения против попыток Брате полагать, что все надписи образуют один текст и посвящены одному человеку, что является, безусловно, важной частью аргументации Янссона против «залихватской» реконструкции Брате, но не отражает ее полностью. Статья «Pireuslejonets runor» достаточно хорошо известна среди специалистов, чтобы пропуск ее в новом издании монографии Мельниковой о скандинавских рунических надписях в главе, посвященной надписям на пирейском льве, мог не вызвать недоумения.