Призыв

Младенец за стеной вдруг громко завопил, и Келль дернулся, будто его ударили. Он замер, прислушиваясь, лицо его побелело. Никто из них не шелохнулся.

– Тебе нужно проститься? – осторожно спросил Мэрик.

Келль покачал головой.

– Нет, – севшим голосом ответил он. – Я сделал это много лет назад.

Молодой вождь авваров превратился в Келля, каким помнил его Мэрик, – гладко выбритый, безволосый, в плаще с капюшоном и в кожаном доспехе. Глаза его из-под капюшона блестели мрачно и ярко. Миг спустя дом, в котором они стояли, исчез, и вокруг опять расстилалась безлюдная равнина Тени.

Дверь привела Мэрика, Дункана и Келля в гномье жилище. Потолки в этом доме были низкие, явственно пахло угольным дымом и тушеным мясом. Здесь жила большая семья; среди прочных стульев гномьей работы валялись детские игрушки и скатанные меховые одеяла, а стол был усыпан свитками пергамента. На всех стенах висели карты, и среди многих стран Мэрик узнал Ферелден. Большая жаровня, наполненная до краев раскаленными углями, озаряла комнату теплым оранжевым светом.

В комнату вбежал мальчик лет десяти – юный гном с копной непокорных рыжих волос. Вбежал и остановился как вкопанный – он явно ожидал увидеть не троих людей, а кого-то другого, и восторженное предвкушение на его лице сменилось неподдельным ужасом.

– Мам! Пап! – пронзительно завопил он. – Небогляды пришли!

– Люди?

Почтенного вида гномка, вытирая руки о фартук, вошла в комнату из полутемной кухни. Слышно было, как там булькает в горшке какое-то варево, и Мэрик заметил, что позади нее, боязливо выглядывая из-за материнских юбок, прячутся еще несколько детишек. Черные волосы женщины, уже заметно перевитые сединой, были стянуты на затылке в тяжелый узел, а на носу красовались очки. Точно такие же, какие носил дедушка Мэрика.

– Клянусь Предками! – воскликнула гномка. – И вправду люди!

Народу в комнате прибавилось. Вошел пожилой гном – поперек себя толще, лысый и с медно-рыжей бородой почти до пояса. Он опирался на палку, и вид у него был весьма солидный – так мог бы выглядеть ученый. Рядом с ним шел плечистый юноша. Его рыжая борода была заметно короче, зато любовно заплетена в косички.

Юноша, явно разгневанный вторжением незнакомцев, ринулся на них с кулаками. Пожилой гном ухватил его за рубаху и рывком оттащил назад:

– Погоди, Тэм! Не глупи.

– Что вам здесь надо? – сердито вопросил юноша.

Гномка шагнула вперед, замахав руками на ребятишек, которые прятались за ее юбками. Те отступили в кухню, но недалеко. Напряжение, возникшее в комнате, тем не менее пугало их, но страх боролся с любопытством. Женщина настороженно кивнула Мэрику:

– Человек, у нас нет ничего такого, что могло бы вам пригодиться. Не трогайте нас, не надо.

Мэрик примирительно поднял руки:

– Прошу вас, успокойтесь. Мы не сделаем вам ничего дурного.

Он оглянулся на Дункана и Келля, и те кивнули. Никто из них не хотел затевать ссору с этим семейством.

– Тогда ответьте на вопрос моего мальчика, – проворчал пожилой гном. – Что вам здесь надо?

– Отец, они пришли за мной.

Мэрик обернулся на звук этого голоса и, потрясенный, увидел, что в комнату вошла Ута. Ее длинная коса была расплетена, и рыжие волосы роскошной гривой рассыпались по плечам. На ней были простое гномье платье и плащ из тонкой кожи. Лицо ее было печально.

– Вам ни к чему их бояться. Это друзья.

– Друзья? – смятенно отозвалась пожилая гномка. – Ута, с каких это пор ты знаешься с людьми? Что еще за странности?

– Прости, мама, это трудно объяснить. – Ута повернулась к Мэрику и товарищам по ордену, кивнула. – Надеюсь, у вас все в порядке?

– Ты можешь говорить! – воскликнул Дункан.

– Да, похоже, что здесь – могу.

– И ты помнишь нас? – осторожно спросил Мэрик. – Ты знаешь, кто мы?

– Ты – король Ферелдена, – ответила она с печальным вздохом. – Твои спутники – Серые Стражи, как и я сама. Да, я вас помню.

На лицах гномов, которые слышали этот разговор, отразились смятение и испуг. Пожилой гном выступил вперед, покосился на Мэрика с таким видом, словно тот был змеей, готовой вот-вот ужалить, однако же подошел к Уте и взял ее за руку:

– О чем ты говоришь, Ута? Это безумие!

Гномка полными слез глазами взглянула на отца и ласково погладила его по щеке:

– Я знаю, отец, все знаю. Мне пора уходить.

– Уходить? Куда уходить?

Мать Уты решительно двинулась к ним – тревога за дочь пересилила страх перед людьми. Ребятишки толпились у нее за спиной и что-то непонимающе лопотали.

– Что это значит – тебе пора уходить? – вопросила пожилая гномка. – С какой стати ты куда-то отправишься с этими небоглядами?

Ута стиснула зубы, силясь сдержать слезы, которые грозили вот-вот хлынуть из глаз.

– Так надо, – севшим голосом прошептала она.

Она обняла отца, затем мать, и они, хотя и не понимали, что происходит, ответили ей таким же крепким и любящим объятием. Ребятишки теснились вокруг Уты и, обхватив ее за ноги, испуганно хныкали – они почуяли неладное.

– Ты что же, и на ужин не останешься? А твои друзья? – В голосе матери мелькнула слабая надежда. Лицо ее было залито слезами.