Мэрик тоже опешил. Охотник смотрел вниз, в пещеру за подножием лестницы, где кишели порождения тьмы, и на лице его была мрачная решимость. Рука его так крепко сжимала рукоять висевшего на поясе кистеня, что костяшки пальцев побелели от напряжения.
– Вы должны выбраться на поверхность и предупредить орден. Серые Стражи должны узнать, что среди порождений тьмы произошли перемены. Услышать из первых уст, кто такой Архитектор и что он задумал.
– Но… – в смятении начала Фиона.
Охотник сунул руку за отворот куртки и достал сияющий камень, который они забрали из камеры. Яркое оранжевое свечение тотчас озарило подземный коридор. Келль повесил камень на шею:
– Я отвлеку порождений тьмы на себя. У меня достанет сил их учуять, и какое-то время я смогу ускользать от них. – Он повернулся и прямо взглянул на Фиону. Светлые глаза его были непреклонны. – Этого времени вам хватит, чтобы уйти.
Теперь на лице Фионы отразилась тревога, и она в поисках поддержки оглянулась на Мэрика и Дункана. Молодой Страж тоже встревожился, но Мэрику были слишком хорошо знакомы интонации, звучавшие в голосе Келля. Точно так же говорил Логейн, сообщая, что надо без лишних споров совершить нечто чудовищное. Хуже того – король осознавал, что не в силах возразить Келлю.
– Так нельзя! – с отчаянием воскликнула Фиона. – Не делай этого!
– Надо было мне тверже стоять на том, чтобы мы повернули назад, пока еще была такая возможность. Я совершил ошибку.
Келль присел на корточки перед Кромсаем и погладил его по голове. Пес смотрел на него круглыми непонимающими глазами. Он чувствовал, что происходит что-то неладное.
– Возьмите его с собой, – проговорил охотник, и голос его вдруг сорвался от нахлынувших чувств. – Он прошел долгий путь и уцелел во многих боях. Я хочу, чтобы у него был шанс выжить.
В последний раз погладив пса, он поднялся и сурово кивнул Дункану:
– Поручаю тебе вывести отсюда короля Мэрика. Фиона тебе поможет. Я знаю, ты справишься.
Паренек в ответ лишь кивнул, не в силах сказать ни слова.
Келль протянул руку Мэрику:
– Ваше величество, я сожалею, что все обернулось таким вот образом. Вы славный воин… для короля равнинников, конечно, – прибавил он с сумрачной ухмылкой, словно намекая, что шутит.
Мэрик невесело усмехнулся в ответ и пожал протянутую руку:
– Храни тебя Создатель, Келль.
Не сказав больше ни слова, охотник повернулся и начал спускаться. На ходу он сдернул с пояса кистень, размоталась, брякнув, короткая цепь, и шипастый шар закачался в такт шагам. Мэрик уже слышал, как далеко в темноте зашевелились порождения тьмы. В воздухе разнесся едва слышный шепот, слитный гул, медленно нарастая, подступал к ним со всех сторон. Порождения знали, что беглецы здесь. Знали – и шли сюда.
Фиона бросилась к Кромсаю, хотела схватить его за ошейник, чтобы удержать, однако пес оказался проворнее. Громко и сердито гавкнув, он прыжками помчался вниз по лестнице. Охотник обернулся, с явной досадой глядя на приближавшегося пса.
– Нет! – властно прикрикнул он и показал пальцем на Фиону, Мэрика и Дункана. – Останешься с ними, Кромсай! С ними!
Пес низко опустил голову, в смятении прижав уши. Кромсай был умной собакой, но все же – только собакой. Келль сердито глянул на него, с каждой секундой злясь все сильнее.
– Останешься с ними, я сказал! – рявкнул он.
– Сюда, Кромсай, ко мне! – звала Фиона.
Испуганный тем, что обидел хозяина, пес распластался у его ног, тычась носом в сапоги, жалобно заскулил. Келль взбешенно ухватил Кромсая за загривок, с усилием поднял, развернул и толчком направил вверх по лестнице.
– Пошел! Живо! Иди к ним!
Пес, однако, не подчинился и тут же бросился назад. Развернувшись, охотник с искаженным от муки лицом смотрел на огромного пса, который, припав к его ногам, скулил, точно потерявшийся щенок. Внезапно Келль шагнул вперед и ударил пса в бок ногой.
– Слушайся, кому говорят! – прорычал он.
Удар был сильный, и хотя Кромсаю случалось переносить и худшие испытания – все же он был боевой волкодав, и под шкурой его бугрились литые мускулы, – пес обмяк, оторопело завизжав, и эхо этого визга разнеслось по всему коридору. Фиона в ужасе прикрыла рот рукой, Мэрик онемел. Келль оглянулся на них, и в глазах его были мольба и нестерпимая боль. Затем он посмотрел на пса, который, дрожа от страха, скорчился у его ног, и разрыдался.
– Прости меня, прости! – проговорил он срывающимся от горя голосом.
Опустившись на колени, он обхватил руками голову пса и стал лихорадочно гладить густую шерсть. Кромсай взглянул на хозяина большими карими глазами и неуверенно завилял хвостом. Келль сквозь слезы с трудом ободряюще улыбнулся.
– Мне так совестно, старый мой друг, – прошептал он. – Сможешь ли ты меня простить?
Кромсай медленно поставил уши торчком и энергично замолотил хвостом по ступенькам. Келль мог бы и не задавать этого вопроса.
Слитный гул порождений тьмы неотвратимо приближался, и Мэрик слышал, как засуетились они у подножия лестницы. Времени у беглецов оставалось в обрез.