Призыв мёртвых

У самых своих ног Келл увидела воина Царда с глубокой раной на левой ноге. Плечи его тряслись, он взирал на склон холма, разинув рот и не веря своим глазам. Почувствовав на себе ее взгляд, цардит повернулся. В глазах его промелькнул испуг, но Келл лишь покачала головой.

И протянула руку.

Цардит ухватился за протянутую руку и поднялся на ноги.

— Пошли, — сказала она. — Может быть, позднее мы еще встретимся в бою, но такой смерти не заслуживает никто. Давай убираться отсюда.

Он закинул руку ей на плечо, Келл обхватила его за талию, и они вдвоем медленно побрели по дороге, не зная, что может поджидать их за следующим поворотом.

ГЛАВА 31

859-й Божественный цикл, 36-й день от рождения генастро

Оссакер не мог найти на Холме ответов на насущные вопросы. Обсуждать с ним писание могли только ученики из десятой пряди Восхождения, которые присягали на верность исключительно Адвокату, а в льстивых и соглашательских толкованиях он не нуждался. Сейчас Оссакеру требовалось подлинное, ненаигранное понимание.

День за днем, он боролся со своей совестью, сказываясь больным, лишь бы только держаться подальше от Ардуция и новоявленных Восходящих. Хотя Оссакеру смертельно хотелось ворваться в их классы и крикнуть, чтобы они перестали заниматься ерундой и осмелились взглянуть в глаза правде без бессмысленного расшаркивания и поклонов.

Однако короткого общения с Ардуцием оказалось достаточно, чтобы понять: толика здравого смысла осталась лишь у него. Военная машина была запущена и уже вовсю раскручивалась. Это касалось не только Восхождения. Оссакера призвали помочь исследовать состав порошка, который сирранцы дали Марку Гестерису. По глупости он захватил с собой Сигалия, и паренек моментально идентифицировал составляющие вещества. Ученые Адвоката быстро взялись за дело и уже активно производили взрывчатую смесь. В то же время Ардуций и Эстер обучали своих подопечных обращению со льдом и огнем.

А вот умению размышлять учить было некому. Миррон на сегодняшний момент находилась неизвестно где и Джеред тоже. А Васселис, который, возможно, не постеснялся бы без излишней дипломатии сказать словечко-другое об участии Восхождения в очередном смертоносном конфликте, отбыл из Эсторра вместе с Адвокатом.

А тут еще эти слухи. Слухи о том, что цардиты приближаются к Госланду и Атреске. И Гориан вытворяет нечто невообразимое. Впрочем, последнему Оссакер верил, но отделял эту проблему от войны, в которой Восходящим отводилась роль оружия. Военного подразделения. А это ошибка. Очень и очень серьезная ошибка. По-настоящему сейчас имело значение только одно: найти и убить Гориана.

Оссакер осознал, что выбора у него нет, и поэтому, когда он вышел из Врат Победы и направился в единственное место, где его выслушают и дадут нелицеприятный ответ, его не мучили угрызения совести. Он понимал, что это рискованно. Даже безрассудно. Но бывали времена, когда служение Всеведущему сопровождалось опасностью для жизни.

Этим ясным, но ветреным утром он чувствовал себя непослушным мальчишкой и шагал по согретым солнцем улицам Эсторра, низко надвинув капюшон. Оссакер действовал на свой страх и риск, и все, кого он считал друзьями, попытались бы его остановить. Генастро наполнял воздух чудесными ароматами. Благоухание первых цветов создавало приподнятое настроение, с моря тянуло свежим ветерком. Оссакер подозревал, что каждая крыша и выбеленная стена сверкают на солнце, но в созерцании этого зрелища ему было отказано судьбой.

Двигаясь по мощеным улицам, Восходящий ориентировался по потокам энергии и жизненным картам, позволявшим ему легко избегать столкновений и с людьми, и с предметами. Он огибал препятствия так непринужденно, что никому из прохожих в голову не приходило, что рядом с ними слепец. Не говоря уж о том, что это Восходящий, один из наиболее известных людей в Конкорде. Впрочем, тому, что его никто не узнавал, стоило лишь порадоваться. Атмосфера в городе была тревожной. Уже трижды к воротам Холма приходили многолюдные демонстрации. Канцлер настойчиво требовала посадить всех Восходящих под арест, и служители ордена настраивали горожан сообразно этим требованиям. По всему Эсторру на стенах были намалеваны рисунки и надписи. Оскорбительные, неприятные, пугающие.

Вилла, куда он держал путь, казалась огромной. Настоящей громадой, даже по меркам подобных резиденций. Перед тем как войти, Оссакер постарался почувствовать настрой площади, на которой оказался, медленно обойдя ее по кругу, на манер гуляки, любовавшегося установленным в центре фонтаном. Он знал, что этот фонтан выполнен в виде дерева с раскидистой кроной, словно призывающего прохожих обрести под ней приют. Правда, в его восприятии все смешивалось, поскольку потоки воды на мраморных камнях путали картину, нарушая композицию и создавая хаотическое смешение цветов. Но люди зрячие уверяли, что фонтан очень красив.