Про богатую судьбу в нам неведомом краю

И поэтому, Друзья

буду краток в этом я!

Часть III

Ах, сейчас то представляю

и до сердца замираю!

По степИ, где море снега

– где не видно человека,

сани, вихрем, в свете дня

рассекают те поля!

Кучер, гордо восседая

и санями управляя,

словно кормчий из былин

открывает новый мир!

Ну, а сзади, господин

– по-вальяжному, один.

Вот, и лес уж началсЯ…

Но, минуточку, Друзья!

– люди в шкурах, на конях

настигают второпях!

После, гонят полверсты

– так, чтоб в лес их увести,

И, закрыв свою «завесу»

зажимают в чаще леса…

Кони дышат, словно паром,

А разбойники, с оскалом

– ничего уж не стесняясь

только рыкают, играясь!

Так, минута и вторая

пролетают, словно тая,

наводя животный страх

у гостей тех на глазах.

Но, вдруг, кони расступились

– словно двери приоткрылись,

И выходит Атаман

заряжая свой наган!

Смотрит кучера в глаза

тихо к саням подойдя,

Тот, с саней упав без чувств

отползает в ближний куст!

После, в сани он присевши

– господина оглядевши,

начинает говорить

и на «чувства» выводить:

«Ну привет, мой гость нежданный

и, конечно же, желанный!

Ты, каким сюда «Макаром»?

– аль привёз чего задаром?»

И над этим так смеётся

что и в банде отдаётся!

Но, тональность изменяя

и лицо преображая,

дальше, только лишь о деле

продолжает на «манере»:

«Ты – теперь моя добыча!

И, коль будешь ты приличен?

– то, за цацки и добришко

да с карманов золотишко,

мы, как общество эстетов

скажем вам «Мерси» за это!

Ну, а коли учудишь

иль другое чё родишь?

– то, за это «представленье»

жди ответного явленья!»

Но, «клиент» попался резкий…

– то ль от страха стал он дерзкий?

«Да кого назвал ты гостем?!

– стану в горле тебе костью!

На кого ты замахнулся?

Знаешь с кем сейчас схлеснулся?

Кем себя ты вобразИл

коли путь мне преградил?!»

И, поверивши в свой бред

сам и дал на всё ответ:

«Я – тут бог и господин!

– над собою – я один!

А тебя, шальная шкода

разменяю, как колоду!»

После, шубу распахнул

и презрительно сморкнул!

Атаман же, был спокоен,

– монолог он тот усвоил!

После, вежливо спросил:

«Всё ли ты договорил?»

Но, в ответ, лишь наглый взор

– как презрению узор,

И надменная улыбка

завершила ту «ошибку»…

Атаман же, нож достал

и ладонь ему вспахал!

Ох, и крику же там было

– словно резали скотину,

да, так резали, что «свин»

даже челюсть оголил!

Но, по шее получивши

– шапку нАбок уронивши,

этот, важный Господин

в тот же миг всё уловил!

Атаман чуть подождал

и такой ответ держал:

«Что ты «связями» мне тычешь

и спасения в них ищешь?

…неужели, только в них

ты спасаться и привык?

Я, так понял – ты «чинуша»?

– из того, что я тут слушал!

Но, тогда один вопрос

чтоб развеять сей курьёз -

«В сундуках то – что сокрыто?

– по закону ль всё добыто?

Или это золотишко

лишь награда за умишко?

Ну, а коль не отвечаешь

значит, сам всё понимаешь?

Грабишь ты, и граблю я!

– вот, и вся моя мысля!»

А за вашу, сударь, наглость

что не стала просто шалость,

вас к березке, да кнутами

чтобы тон вы поменяли!»

На минуту замолчал

и ответа подождал…

Две прошло, и три прошло…

– «может, гостю не дошло?»

Атаман его просил:

«Ты чего не вразумил?»

Господин, придя в себя

отвечал, чуть погодя:

«Сейчас я только понимаю

что жизнь моя – совсем «немая»…

– она нема и бесполезна

и мне противна, если честно!

Гордыней познаны уроки

что преподали мне пороки,

Они мне душу осквернили

и лишь пустому научили…

И вот, пришла моя кончина,

но я… не вижу тут мужчины…

Лишь, трепеща я пред тобою

сижу с кровавою рукою!

…и только с грустью сожалею

что жизнь была моя – лишь тенью…»

Может, было то мгновенье

словно Божье откровенье?

– что, как жизнь своё прожИл

только душу и губил?

Но сейчас, осознавая

– лишь от страха замирая,

может, стал он понимать

что важнее наживать?

Атаман, тому дивившись

– через силу поклонившись,

пОдал руку и сказал:

«Всё ты понял, коль не врал!

И не скрою, что словечки

– чем задел твоё сердечко,

это было лишь о том

чтоб порвать тебя потом!

Но скажу я, не таЯ

удивил ты, Брат, меня!

– потому, не сомневайся

и домой ты возвращайся!»

Часть IV

При одном, лихом налёте

Фан увидел, мимолётом,

что стоит там, средь толпы

надзиратель из тюрьмы…

Расскажу-ка я, вам, вкратце

как попал сюда тот «братец»…

Как-то вечером, по лету

получив свою монету,

он, в весёлом настроенье

куралесил на деревне.

После, взявши пистолеты

чтоб стрелять им по монетам,

он устроил представленье

на «общественное мненье»,

…только, рядышком, три детки

покупавшие конфетки,

как-то странно оказались

что под пули те попались…

Но, когда за ним явились

– то письмом лишь откупились!

После… долго он скитался