Про котиков и не только

— А, понятно. Ну чо, братан, начинаем ? Да выключи ты его. Мы лучше на ощупь, что я тебя голого что ли не видел!

Тима, выключая фонарь:

— А оно ведь и правда забавно, на ощупь-то.

Моются , кряхтят, пищат, похоже, очень стараются! Постепенно привыкают к туману и, уже кое-что видят.

Тима:

— Слушай, братан, а тебе не кажется, что чего-то чересчур уж жарко.

Сева:

— Не, не очень, как в парилке! Тима:

— Вот именно! Сева:

— Давай дальше.

Выливает ушат холодной воды на Тимку, тот орет. Тима:

— Ой, блин, ледянючая! Сева обиженно:

— Опять, значит, набрехал, а ведь говорил, что жарко.

55

Немая сцена протеста с обеих сторон, опосля — шум серьезной драки — писк, визг и рев (Севкин).

Увлекшись, не замечают шум приближающихся шагов. Приходят в чувство, только тогда, когда уже слышат чьи-то голоса.

Голоса:

— Кто это там, Кузьмич?! Сторож пьяным в дупель голосом:

— Знамо дело кто, бесы банные там, тоже моются!

Долгая пауза, тихо как в глуши. Затем робкий голос Ивана Ароно-вича, его ребята сразу узнали, сосед как никак.

— Брешешь?! Сторож:

— Не верите, можете сами проверить! Ароныч:

— Ладно, пошли, но ты, чур, первый! Кузьмич:

— Ясное дело.

Выходит откуда-то из темноты с масляной лампой. Хочет вклю-чить рубильник. — Нет, — говорит Ароныч, — идем так, я голый!

— Понятное дело, господин барин, извольте.

Пошатываясь идет туда, откуда был слышен бесов шум, за ним следом Ароныч, на цыпочках с пистолетом наизготовку. Подходят уже к самому месту.

Тима и Сева, со страху окончательно помирившись, шепотом за дверью:

Тима:

— Кажись, влипли?! Сева:

— Похоже. Что же делать? Тима:

— А я знаю!

Сторож осторожно открывает дверь илампой освещает помещение. За ним Ароныч с пистолетом. Тима и Сева, как увидели пистолет, так заверещали от страха, чуть самим дурно не стало. А сторожу хоть бы хны, только лампу пониже, значит, опустил, посмотреть, вчем там дело.

Но Ароныч, тот тоже струхнул, да так, что пистолет выронил на-хрен. Ну, тот возьми да и выстрели сам, прямо в сторожеву лампу.

Наступила, можно сказать, полная неразбериха. Тима и Сева, вос-пользовавшись этим, выскочили в окно, позабыв при этом не только банные принадлежности, но и одежду тоже. Спасли только телефон и фонарик, да и то потому, что дрались ими.

56

Ароныч, уже с обратной стороны двери, сторож все еще внутри. Ароныч:

— Кузьмич, чего это было то? Сторож:

— Я же говорил, бесы это банные. Во, кажись, и причиндалы их-ние! Только их самих, уже нету.

Ароныч более спокойным тоном: — Ушли, значит, это хорошо.

Нехотя, открывает дверь и заглядывает внутрь. Ароныч:

— Чего там Кузьмич, тащи сюда, не томи. Кузьмич:

— Барин Ароныч, сходи, включи рубильник, пожалуйста, плевать что голый, а то ни хрена не видать!

Ароныч включает рубильник — зажигается свет! Ароныч голый, сторож в тулупе, видать, с улицы пришел, с пистолетом в одной руке и, котяжкиными достопримечательностями во второй.

Ароныч, отбирая у него пистолет: — Это не твое, а тут что такое? Показывает на другую руку сторожа. Сторож:

— Да я же говорил, одежа это ихняя!

Ароныч внимательно рассматривает Тимкины с Севкой трусики, маечки и гуляльные комбинзончики.

Ароныч:

— О, бля, мелкота какая, а шуму сколько! Сторож:

— А мелкий бес, он завсегда самый шумный. Силы, понимаешь ли, нет, а пугать хочется.

Ароныч:

— Слушай, Кузьмич, а, может, это лилипуты какие-нибудь? А?! Не бреши лучше, не то, как скажу ребятам сразу на смех поднимут!

Кузьмич:

— Не, бесы это, точно! Видал же, как в окно сиганули. Не-е, ли-липуты так не могут!

Тима и Сева, уже дома, как обычно, на чердаке. Сева:

— Хорошо, что хоть сами спаслись. Ведь, кажись, даже стре­ ляли!

Тима грустно:

— Тебе хорошо, у тебя комбинзончиков гуляльных куча!

57

Сева:

— Ха-ха, будешь теперь блудить в трусах и майке! Тима:

— Во, блин, влип!

На другой день, уже ближе к вечеру. Бабушка маме Гале:

— Слушай, Ароныч совсем обнаглел. Я у него знаешь что, на бе-льевке нашла?!

Показывает дочери котикову одежку.

— Во, гляди, комбинзончики, трусики, маечки. Галя, все внимательно оглядев:

— Блин, точно наши!

— Вот и я говорю тоже. Во, хапуга-то! На кой они ему?! Галя:

— А нечего было их самой во дворе вывешивать! Бабушка:

— Да я же, кажись, их снимала. Точно, Тимка приходил забирать! Галя:

— Тогда не пойму.

— Да я тебе говорю — он это, точно он!

Чуть позже Ароныч, обращаясь к маме Гале. С бабушкой он так пока еще и не помирился:

— Леонидовна, ты не видала, куда делись шмотки? — Какие?

— Да трусы, маечки… совсем детские. — Нет, а что?

Ароныч:

— Да, блин! Улики это! На кой хрен домой припер? Жена, дура, взяла, да постирала. Теперь, в натуре, все пропало. Кто же без них мне поверит?

Значительно позже. Сева обрадовано Тиме: — Наши шмотки нашлись!

Тима: — А где?

Сева:

— У Ароныча, жена сушила. Тима:

— Не, не бери, я все равно не одену! Сева:

— Так я уже обещал! Тима:

— Блин! Давай их нахрен зароем!

58

Сева:

— А ты, в чем гулять будешь?! Тима:

— А я подожду, пока папа мне такой же из дома привезет! Сева:

— Ну-ну, долго ждать придется. Тима:

— Так я уже позвонил!

— Ну-ну, — снова бубнит Сева еще загадочнее. — Ладно, я пошел за вещами!