Про козлика, про бабушку и про других

Молодчик инструментом этим

Звонить без устали привык.

Во всем всеведущ чрезвычайно,

Он, чтоб в звонарстве не отстать

Служебную способен тайну

Всем… по секрету разболтать.

В его приемной нет поблажек:

Когда работник взаперти,

В плену у множества бумажек,

Нам без доклада не войти!

Ему занозистых собраний

Реляции милей в сто крат:

Пред нами молодой, да ранний

Вполне созревший бюрократ.

АВТОЛИНИЯ НЕ НА ЛИНИИ

Отлично помню и поныне я

Торжественных событий ход:

Автоматическая линия

Пришла недавно на завод

Гремела музыка без устали

(Народу в клубе — не пройдешь!),

Все записными златоустами

С трибуны выступали сплошь.

Но отзвучала часть хвалебная,

И — не поймешь, по чьей вине, —

Вся автоматика волшебная

Стоит, прижатая к стене.

Стоит в уединенье скромненьком,

Музейной редкости под стать.

Сюда паломник за паломником

Спешат новинки изучать.

Знакомится с новейшей техникой,

Которая у нас в чести,

Чтоб до ступеньки самой верхненькой

В ближайшем будущем дойти.

…А цех работает в унынии

Вручную. К сожаленью, тут

Никак до новой автолинии

У цеха руки не дойдут!

ПРО КОЗЛИКА,

ПРО БАБУШКУ И ПРО ДРУГИХ

Жил-был у бабушки серенький козлик.

Жил со старушкою булочной возле.

Бабушка козлика холила, мыла,

Сытно и вкусно поила-кормила.

Козлика пичкала пищей особой:

Свежим батоном и пышною сдобой.

Если же хлебом, то просто единым —

Сплошь бородинским, поскольку он с тмином!..

 К бабке приехал колхозник-племянник.

Бабушкин козлик докушивал пряник,

Гостю досадно, обидно до боли:

— Бабка! С катушек ты съехала, что ли?

Бабка ругнулась в ответ — Между прочим

Ты разоряйся, любезный, не очень.

Есть и другие, меня помоложе,

Козликов хлебцем кормящие тоже!..

…Чистую правду сказала старуха:

Не на одну, мол, старуху проруха…

Скоро ли будет привычка изжита —

Скармливать козам добротное жито?!

ПОВЕСТЬ О НАЧИНАЮЩЕМ

Смотри в корень! Козьма Прутков

Жил поэт молодой, начинающий,

И была ему помощь нужна еще.

Не случайно СП отделение

Объявило, что это — явление!

И поэта, пока неизвестного,

Весь актив литераторский пестовал,

За подшефного всячески ратуя,

Так что книжка его (сыроватая)

Не лежала в издательстве издавна,

А была беспрепятственно издана.

Восторгаясь незрелыми ямбами,

Разразилась печать дифирамбами.

Появились рецензии бурные

 На явление литературное.

А тогда и СП отделение

Удосужилось высказать мнение:

«Невозможно откликнуться звонче нам,

С начинающим дело закончено!»

И законченный гений, прославленный,

Зашумел, сам себе предоставленный;

Легкой славы завидевши марево,

Штуки разные он выкомаривал:

Нос задрал выше дуба ветвистого,

Процветал в ресторанах неистово

Под парами ликера и вермута:

Дескать, он новоявленный Лермонтов!

И стихи и учеба заброшены,

Он прославился больше дебошами.

Преисполненный буйной амбиции,

Гостевал в отделенье милиции…

Ну, а что же СП отделение?

В отделении тоже бурление.

Литераторы, ярости полные,

Мечут громы и молнии.

Шесть часов заседали, не менее

И клеймили гнилое явление.

Так и сяк обсуждали маститые:

— Где же корни его ядовитые?

По заслугам попало богеме. Но

Надо в корень смотреть своевременно!

ПОРТРЕТ

Перед ним на диване блокнот.

Романист возлежит величаво,

Удивительный счет он ведет,

Ставит галочки справа.

— Ах, какой я сюжетец испек!

Вот — главлиния, вот — боковая.

(И на правый натруженный бок

Повернулся, диван сотрясая.)

— А находки словесные — вот!

Не отыщешь смешнее нигде ведь.

(На текущий заносится счет:

— Тридцать пять…

Тридцать семь…

Тридцать девять…)

— Я героев сумел подобрать! —

Он доволен отрадной картиной:

Отрицательных образов пять,

Положительных — семь с половиной.

Кто же он? Вроде ясен ответ:

Мол, писатель срисован с натуры.

Нет!.. Мы скажем весомое: — Нет!

Он бухгалтер от литературы!

ТУРИСТ-НАДОМНИК

Отпускника обступили в отделе.

Все восторгались, шумели, галдели:

— Вот так загарище! Ай да Лукич!

Вот чего можно на юге достичь!

Знать, постаралась туристская база:

Сразу видать, что вернулся с Кавказа…

— Ты, уважаемый, не угадал.

Я, брат, Кавказа в глаза не видал.

То есть видал я, но лишь на открытке,

Я человек на поездки не прыткий,

Я уважаю родимый очаг

И от любимых широт ни на шаг!

До горизонта рукой дотянись ты:

Дали холмисты и рощи тенисты.

Посередине синеет река —

Волга не Волга, а все ж широка!

Сядешь на весла — окрестности ярки:

Прямо картину пиши ты с байдарки,

Можешь при этом налечь на стихи…

Рыбки наловишь для вкусной ухи.

За день находишься — тут же с устатку

Без люминала заляжешь в палатку —

И до утра в благодатной тиши

Без сновидений озоном дыши.

Я на Эльбрусе не знал перевалов,

Под кипарисом не делал привалов.

В нашем районе под сенью берез

Тонну здоровья мне отдых принес!..

* * *

Не ошибемся мы в наших расчетах:

Мы — за туризм на различных широтах.

Только неплохо добавить к сему:

«Важен туризм и у нас, на дому!»

РАССКАЗ О ВИОЛЕТТЕ

Рассказ в стихах, не в прозе,

Хоть прозаична фабула.

В одном большом колхозе

Коровушка жила-была.

К корове масти черной

Здесь отношенье тонкое,

И звать ее зазорно

Чернушкой иль Буренкою.

С пеленок Виолеттой

Корова величается.

Удой коровы этой