Про нашу семью

— Нам с папой ничего не присылали из школы? — спросила она.

Я попытался вопросительно развести руки… Но она повторила:

— Нам ничего не присылали?

— Что-то, кажется, было, — ответил я.

— Как это «что-то»? Ты не помнишь, что именно?

— Ах да! Вспомнил! Вам прислали открытки. Я их по рассеянности сунул в портфель. В тот день была контрольная работа и я как-то…

— Что, у вас теперь каждый день контрольные работы?

— Не каждый день. Но довольно часто. А вот и эти открытки… Пожалуйста!

Я протянул маме открытки. Но она даже не взглянула на них. Она не могла оторвать глаз от меня!

— Что же ты натворил, если так боялся нашего появления в школе?!

— Ничего я не натворил. И не боялся. Я просто забыл, и все.

— Но ведь там, говорят, висело объявление!

— Я на него как-то не обратил внимания…

— Забыл! Не обратил внимания! Это хуже всего. Потому что говорит о твоем равнодушии. Оно меня убивает! Неужели ты не понимаешь, какое удовольствие доставила бы мне встреча с друзьями? Которых я не видела столько лет!..

Мама, не снимая пальто, даже не расстегнув его, тяжело опустилась на стул.

— Ну хорошо… Мне ты не пожелал доставить радость. Но подумал бы об отце! Неужели и он тебе безразличен?

Что я мог ей ответить?

К счастью, в этот момент в комнату вошла бабушка и сказала:

— А сын моей соседки опять получил пятерку. И научился варить компот!

2. Дальний родственник

Иногда ночью раздаются необычные звонки — то слишком долгие, то слишком короткие. Это из других городов: бывшие папины пациенты или его бывшие товарищи по институту. Папа разговаривает с ними так, будто никто у нас дома еще не ложился спать. Мама удивляется, а папа объясняет:

— Они знают, что именно в это время человека легче всего застать дома! Разве можно их осуждать?

Или:

— Разве можно их осуждать? Звонят издалека! Там уже утро. Их можно понять.

— Пусть и они поймут, что у нас еще ночь, — отвечает мама.

«Разве можно его осуждать?» — папа часто повторяет эти слова.

— Тебе нужно было бы стать защитником, — как-то сказала мама.

— Это приятней, чем обвинителем.

— Смотря в каких случаях! — возразила мама.

И папа продолжал работать хирургом.

Иногда по ночам вслед за слишком длинными или слишком короткими звонками выясняется, что папин приятель собирается приехать в наш город.

— Вот и хорошо, — говорит в таких случаях папа. — Прямо с вокзала — к нам! У нас есть раскладушка.

— Хорошо, что только одна! — такой или какой-нибудь похожей фразой реагирует мама на папино приглашение. — Странные люди! Хотя бы для виду отказались. Хоть для приличия! Ведь есть же гостиницы…

— В гостиницу не попадешь, — отвечает папа. — Кроме того, каждому хочется побывать среди близких людей.

— Среди близких! Ты и в лицо-то его не помнишь.

Бабушка на следующий день начинает воспитывать папу.

Но делает это, как обычно, по-своему.

— А муж моей соседки, — говорит она, — никогда не принимает серьезных решений, не посоветовавшись с женой.

И папа должен понять, что ему тоже не следует быть таким самостоятельным.

— А Петя, который был старше тебя всего на два курса, но уже стал профессором, — говорит бабушка, — с головой ушел в науку и не позволяет, чтобы ему мешали посторонние люди!

Отсюда папа должен сделать вывод, что если он не будет приглашать к нам своих приятелей из других городов, то вскоре тоже станет профессором.

Когда опять раздались длинные, прерывистые звонки из другого города, мы все, конечно, проснулись, и мама сказала мне:

— Готовь раскладушку!

Она не ошиблась, потому что папа через минуту сказал в трубку:

— Ну что за вопрос?! Пусть приезжает… Остановится прямо у нас. Я покажу его специалистам. Устроим консилиум! Если понадобится… — А положив трубку, объяснил маме: — У ее сына что-то серьезное…

— А до их города медицина не добралась?

— Это маленький городок. Там нет крупных специалистов.

— Обязательно нужны крупные?

— Вот если бы он заболел, — папа кивнул в мою сторону, — разве ты не подняла бы тревогу? Она плакала в трубку: «Посмотрите моего мальчика…» Разве можно ее осуждать?

Мама вздохнула и ничего не ответила.

Утром она спросила:

— А кто эта женщина… которая звонила тебе?

— Дальняя родственница.

— Очень дальняя?

— Кажется, очень.

— Но кем она все же тебе приходится?

Папа думал в течение всего завтрака, но так и не вспомнил.

— Знаю только что по отцовской линии, — сказал он. — Впрочем, какое это имеет значение… если ее мальчик серьезно болен?

Мальчик приехал через три дня. Это был мужчина лет тридцати.

— Я буду называть вас по имени-отчеству, — сказал он, — потому что мать никак не могла вспомнить, кем мы друг другу приходимся.

— Какое совпадение! Мы тоже не вспомнили, — сказала мама.

— Ну почему же? — возразил папа. — Кое-что мы все-таки установили. Я точно знаю, что это родство по отцовской линии.