Про все

Как-то вечером мы с Дарлин ехали по сельским дорогам и заблудились под проливным дождем. Дарлин облегченно вздохнула, когда нас догнал автомобиль местного шерифа, к тому же черного (черный полицейский на Юге стал для меня еще одним сюрпризом. В памяти сохранились только газетные фотоснимки белых полицейских, избивающих борцов за гражданские права). Шериф знал Дарлин, но во мне, по деловому нью-йоркскому костюму, сразу признал приезжую. "Вы не местная, не так ли?" - спросил он. "Я из России", - ответила я. Его глаза округлились. "Из России? Я думал, там все белые". Я рассказала ему, что родилась и выросла в России, а в Язу нашла землю, принадлежащую моему прадеду. Когда я показала по карте этот участок земли, он заметно повеселел.

- Так значит, ваши предки из наших мест, - в голосе звучала удовлетворенность: он сумел поместить меня в знакомый ему мир.

Гостеприимство и жгучий интерес к истории жителей округа Язу напомнили мне о плюсах России, но были и другие впечатления, вызвавшие негативное d?ja vu. Бедность сельских районов, люди с потухшим взглядом, сидящие у своих лачуг, в которых хороший хозяин не поселил бы рабов, шокировала меня. Прежде ничего подобного в Америке я не видела.

Мне показывали городские трущобы, в которых, в основном, жили безработные и наркоманы, но сельская бедность вызывала чувство бессилия и отчаяния. Российские и американские города, несмотря на различия в экономических возможностях и политическом устройстве, распирала энергия. В моей родной Москве и обретенном мною Нью-Йорке люди, которые не останавливались на достигнутом и стремились к большему, жили бок о бок с теми, у кого опустились руки.

Но по пути к земле моего прадеда я видела изнуренных поденщиков, которые работали на чужой земле или сидели около своих лачуг, всем своим видом показывая, что им некуда идти, не к чему стремиться. Ту же самую апатию я встречала и в русских деревнях, когда ездила в командировки по заданию редакции: жизнь крестьянина из российской глубинки была так же далека от жизни образованного москвича, как жизнь поденщика из округа Язу - от жизни Рокфеллера.

В Язу я встретила столько хороших, гостеприимных людей, что начала подумывать о том, чтобы переехать сюда, поселиться поближе к семейным местам. Но сельская бедность заставила меня забыть об этих сентиментальных фантазиях, объяснила мне, почему уехали отсюда мои предки. Семье Голденов очень повезло в том, что мой прадед успел дать образование своим детям до того, как потерял дом и землю. Проезжая по сельским дорогам, я видела молодых матерей, которые сидели, уставившись в никуда, тогда как их дети играли в пыли. Распорядись судьба иначе, будь у меня другой прадед, я, возможно, родилась бы в бедности. И, возможно, стала бы одной из этих молодых женщин с пустыми глазами, которые слишком рано состарились и потеряли всякую веру в будущее.

Ни один исторический документ не дал точного ответа на вопрос: как после окончания Гражданской войны Хиллард Голден получил свой первый участок земли. Моя гипотеза основывается на достаточно логичных предположениях, семейных историях, документах из архивов округа Язу и общей ситуации, приведшей к появлению на Юге черных землевладельцев.

Во многих случаях первыми черными землевладельцами были "рабы-любимчики" (это выражение я узнала в Америке), которые получили первые наделы от своих хозяев. Эти хозяева, безусловно, руководствовались чувством вины, искренним желанием помочь своим наиболее верным слугам и невозможностью содержать большие плантации (в отсутствие рабского труда). Земля не обязательно дарилась, многие новые черные землевладельцы расплачивались с хозяевами из первого урожая. Должно быть, именно так получил свой первый участок и Хиллард. Не только потому, что это наиболее типичный для Юга случай: в семье сохранились сведения о том, что мой прадед был одним из самых верных рабов своего хозяина, который даже научил его читать.

В Язу местные историки полагают, что хозяином Хилларда мог быть Б.С.Рикс (чьим именем названа библиотека). Риксу принадлежало 113 рабов (по переписи 1850 года в списке крупнейших рабовладельцев округа Язу он стоял седьмым). Его довоенная плантация находилась там же, где и участок моего прадеда. Хотя о землях, принадлежащих Голдену, в документах, датированных до 1870 года, ничего не говорится, в архивах имеются записи о том, что после 1870 года Хиллард покупал землю у Рикса. Наконец, во время Реконструкции мой прадед был членом совета супервайзеров, и Рикс поддерживал его, когда он выставлял свою кандидатуру на этот пост. Все это говорит за то, что двоих мужчин связывали давние отношения, а в Миссисипи довоенной поры черного и белого могло связывать только одно: первый был рабом, второй - хозяином.