Проблемы безумно богатых азиатов

Они спустились в стеклянном лифте на уровень В2, где была припаркована машина Колина.

— Что водишь? Это «порше-кайен»? — спросил Ник, когда Колин помог ему загрузить чемодан в кузов внедорожника.

— Нет, это новый «порше-макан» две тысячи шестнадцатого года. На самом деле их официально начнут продавать только в марте, но этот мне дали на тест-драйв.

— Мило, — сказал Ник, открывая пассажирскую дверцу.

На сиденье лежала кашемировая шаль.

— Кинь назад. Это шаль Минти. Всегда мерзнет впереди. Кстати, передает тебе привет. Она сейчас в Бутане, на курорте у своей мамы. Медитирует.

— Звучит неплохо. А почему ты с ней не поехал?

— Да ну, ты ж знаешь, как устроен мой мозг. У меня же синдром дефицита внимания с гиперактивностью. Не умею я медитировать. Моя форма медитации в последнее время — это муай тай, — хмыкнул Колин, выезжая задним ходом с парковки со скоростью эдак миль шестьдесят в час.

Стараясь не вздрагивать, Ник поинтересовался:

— То есть Араминте стало получше?

— Ну… потихоньку… — после некоторой заминки ответил Колин.

— Рад слышать. Я знаю, что вам было непросто в последнее время.

— Да, ты же понимаешь, депрессия накатывает волнами. Очередной выкидыш ее сломил на какое-то время. Она старается вытянуть себя из этого состояния, обращается за психологической помощью и меньше работает. Минти сейчас посещает очень хорошего психотерапевта, и все равно ее родители не в восторге от происходящего.

— По-прежнему донимают ее?

— Ага, папа Минти заставил ее врача подписать целую стопку соглашений о неразглашении, хотя, как ты знаешь, все психологи и так обязаны соблюдать врачебную тайну. Но ему нужно было удостовериться: этот врач никогда никому не признается, что лечит Минти. Чего доброго, ей придется принимать в качестве терапии какой-то препарат, которого можно стыдиться.

Ник покачал головой:

— Поразительно, что у нас тут психические расстройства считаются клеймом.

— Нет, клеймо — это когда что-то существует и общество относится к этому предвзято. А у нас вообще отрицают существование подобных состояний!

— Это объясняет, почему тебя не заперли в психушке! — пошутил Ник.

Колин ткнул его локтем:

— Здорово увидеть тебя и иметь возможность говорить такие вещи вслух!

— Неужели тебе больше не с кем поговорить?

— Никто не хочет слышать, что у Колина Ху и Араминты Ли есть какие-то проблемы. Мы слишком богаты для этого. Мы же золотая парочка, правильно?

— Еще какая! Я даже фотки видел, которые это доказывают.

Колин усмехнулся, вспомнив печально известную фотосессию для «Элль Сингапур», где его вырядили как Джеймса Бонда, а Араминту покрасили золотой краской с головы до пят.

— Та съемка — самая серьезная ошибка в моей жизни. Я никогда не отмоюсь. Знаешь, я как-то раз пошел отлить в «Парагоне», а парень перед соседним писсуаром внезапно уставился на меня, а потом воскликнул: «Ох ты ж! Вы ведь золотой бог?»

Ник расхохотался:

— Ты ему свой номерок нацарапал?

— Иди ты знаешь куда! — беззлобно огрызнулся Колин. — Как ни странно, знаешь, с кем тут Минти в последнее время подружилась?! С Китти Понг!

— С Китти? Правда?

— Ага. Именно она дала Минти контакты своего психотерапевта. Думаю, все дело в том, что Китти не местная и у нее нет такого багажа, как у сингапурцев. Араминте кажется, что с Китти можно говорить открыто, потому что та не входит в наш узенький кружок. Она не была в Раффлз, не посещала Методистскую школу для девочек и не является членом Черчилль-клуба. Китти тусит с иностранными миллионерами.

— Ну, там ей и место. Она же теперь миссис Джек Бин.

— Да. А мне немного жаль Бернарда Тая. Притом каким идиотом он был по молодости, отец из него, по слухам, получился хороший. Вот только с Китти ему чертовски не повезло. Не думаю, что он вообще заметил, когда на горизонте замаячил Джек Бин. Что, кстати, с его дочуркой?

— С Колетт? Да черт ее знает. Мы позаботились о том, чтобы не пересекаться с ней, после того как она отравила Рейчел. Я настаивал на судебном разбирательстве, но Рейчел слышать не захотела.

— Ну… Рейчел всех прощает.

— Правда. Именно поэтому я здесь. Я получил наказ вернуться и помириться с бабушкой.

— А ты сам этого хочешь?

Ник помолчал минутку.

— Если честно, то я не уверен. Отчасти у меня ощущение, что все это было целую вечность назад. Наша жизнь так далека от всего, что тут происходит. С одной стороны, я не могу забыть, как плохо бабушка обращалась с Рейчел, не доверяя моему выбору, а с другой — ее одобрение сейчас будто бы не имеет значения.

— В конечном счете все меркнет перед лицом потери, — философски заметил Колин, стремительно выезжая на бульвар Ист-Коаст. — Тебя сразу домой везти или хочешь сначала перекусить?

— Слушай, уже так поздно, поедем лучше домой. Уверен, там для нас найдется что-нибудь съестное. Вся родня съехалась, так что кухня А-Цин наверняка фурычит без перерыва.