Проблемы нравственной и этической психологии в современной России

Шестое положение утверждает благоговение перед свободой нравственного выбора личности, на которую никто (даже психолог и даже из «благих побуждений») не может покушаться.

Святоотеческие источники диалогической концепции личности в советский период истории отечественной психологии могли явно не обнаруживаться, но и при внешне «марксистском» языке описания они оставались основанием, позволяющим здраво и точно расставить акценты, отделить существенное от второстепенного.

В качестве примера можно привести анализ работ известных неофрейдистов Г. Салливена и К. Хорни, проделанный Т. А. Флоренской в 1970-е годы. При общем и аргументированном неприятии психоанализа, характерного для всех периодов разработки научной концепции Флоренской, ей удалось использовать логический просчет «противника» для того, чтобы выделить главное и существенное для нормального развития личности – созидающую роль идеала, тогда как К. Хорни в качестве основного виновника невротического процесса (затрудняющего нормальное развитие личности) называет стремление человека к безграничному совершенству. Флоренская пишет: «В идеале мы видим тот образец, по которому формируются все психические свойства, способности и умения человека, ту цель, без которой принципиально невозможна человеческая деятельность… Существенно то, что идеалы подростка и юноши, как правило, выражают стремление к неограниченному совершенству, к расширению своего жизненного горизонта до общечеловеческих, мировых стандартов» (Флоренская, 1974, с. 162). Аналогично, относительно попытки Салливена «исправить» фрейдизм Флоренская отмечает: «Противопоставляя социальное природному, Салливен не находит в человеке источников духовного развития» (там же, с. 166).

Таким образом, ведущие понятия в теории личности Флоренской – «идеал», «безграничное стремление к совершенству», «духовное развитие», добавившиеся к ним позднее «духовное Я» и «наличное Я», а также взятые из других, родственных по духу, теорий «вненаходимость» (Бахтин) и «доминанта на собеседнике» (Ухтомский) – представляют собою единую, непрерываемую линию развития самой концепции Т. А. Флоренской.

Первой ее работой, получившей большой резонанс в научных кругах, была публикация в одном из томов «Бессознательного», вышедших в Тбилиси в 1978 г. (Флоренская, 1978). Речь в статье шла о психологической интерпретации мифа об Эдипе. В отличие от психоаналитической интерпретации известной как «Эдипов комплекс», Тамара Александровна связала историю царя Эдипа с невольным (из-за незнания) нарушением нравственной заповеди, но сознательным прозрением и покаянием героя. Эта тема напряженной работы над своей совестью («духовным я») сохранялась и развивалась во всех последующих публикациях Флоренской с той только разницей, что в 1990-е годы она обрела возможность выражать мысль более определенно, чем в условиях идеологического однообразия советского периода. Впрочем, сама Флоренская говорила о том, что нужно уметь выражать верные мысли на любом языке, понятном аудитории, и сама умела это делать[10].

В своей последней по времени работе, опубликованной уже после смерти автора (Флоренская, 2001), рефреном, из главы в главу повторялось главное правило работы психолога и психотерапевта «не навреди!», а также приводились слова из молитвы Ефрема Сирина о даровании способности видеть свои грехи[11]

. Эта поворотная в истории нравственной психологии точка связана с изменением вектора направленности внимания исследователя: от изучения, диагностики и т. п. личности другого человека – к желанию видеть свои нарушения нравственного закона. Работа психолога над собой дает возможность услышать голос своего «духовного я» – своей совести и как результат – обрести способность различить голос «духовного я» собеседника, чтобы поддержать этот голос во время психотерапевтического диалога.

Заметим, что Т. А. Флоренская не отрицала диагностические методики, но всегда говорила о том, что с их помощью можно касаться только периферии личности, но никак не ее глубинных оснований, так как психология занимается в основном проблемами «наличного Я». «Духовное Я» недоступно анализу, но вступая в диалог, всегда нужно сохранять память об этом высшем достоинстве любого человека. Она писала просто и понятно, иногда – от первого лица, но именно так мог начинаться диалог с читателем, а также диалог читателя со своей совестью: «Во мне живет и руководит мною мудрейший наставник, он говорит со мной голосом совести. Слушаясь его, и сам я могу стать не просто умным. Но мудрым в своих мыслях, чувствах и делах. Советы его могут оказаться выше моего разумения и даже идти вопреки ему, но жизнь покажет их истинность, опыт научит, что непослушание „второму Я“ вредит и мне, и окружающим меня людям; а когда я прислушиваюсь к нему, то поступаю правильно, и в душе моей воцаряется мир» (Флоренская, 2006, с. 40).