Пробуждение

— Смысл слова «местожительство» мне понятно, — ехидно усмехнулся немец. — Меня лишь удивил твой вопрос.

— Почему удивил? Это элементарные законы гостеприимства. Ты же в незнакомой стране, не знаешь наших условий, языка и…

— Спасибо за твою трепетную заботу обо мне, дорогой друг, — перебил его Зигфрид на чистом русском языке с легким, едва уловимым акцентом. — Но, кажется, ты не совсем понял цель моей миссии.

От удивления Макс даже закашлялся, вытаращив на немца удивленные глаза, но быстро сумев взять себя в руки, он недовольно буркнул:

— Знаешь, у тебя неплохой русский.

Зигфрид только еще шире улыбнулся и в хитром прищуре его глазах появился озорной блеск. Макс лихорадочно стал перебирать в памяти все разговоры, что вел в присутствии немца, но, кажется, ничего лишнего он, к счастью, не сболтнул.

Тогда Макс незаметно перевел дыхание и, улыбнувшись сидящему напротив мужчине, язвительно спросил: — Так в чем же твоя миссия состоит, господин Гуднехт?

— Максимилиан, дорогой мой, неужели твой итальянский настолько плох, что ты не понял простых слов Кардинала? — Макс недовольно скривился на поучительно-насмешливый тон немца, но промолчал, а Зигфрид, так и не дождавшись его реакции на свои слова, продолжил:

— Я надеюсь, ты помнишь, что мне велено не спускать с твоей подопечной глаз ни на минуту, ни днем, ни ночью. Поэтому ни о какой гостинице не может быть и речи. Я буду жить у тебя.

— Что значит «у меня»? — опешил Макс.

— А то и значит, — Зигфрид не сдержал ехидной улыбки. — Мы будем жить все вместе большой дружной семьей… в твоей квартире.

Глаза Макса поползли на лоб от услышанного.

— Но у меня только две комнаты: Лизина и моя.

— Ну, тогда, если ты не хочешь, чтобы я спал с Лизи, я буду спать с тобой… В одной комнате, я имею в виду.

— Что?

— Ты против? — спросил Зигфрид с абсолютно серьезным выражением лица, но его с головой выдавали горящие дьявольским блеском глаза.

Насмешливый вид немца и стал для Макса тем самым ведром ледяной воды, которое быстро остудило его пыл и помогло взять себя в руки, поэтому через минуту он совершенно спокойно ответил:

— Я, конечно же, против твоего соседства, но если ты так хочешь спать со мной… в одной комнате, что ж, мне, как гостеприимному хозяину, стоит уступить тебе. Однако, если хочешь знать, я не в восторге оттого, что мне придется видеть твою наглую рожу двадцать четыре часа в сутки.

— Ну, не драматизируй ты так, — засмеялся Зигфрид. — Не буду я ходить за тобой по пятам. У меня есть и свои дела. Так что не стоит обо мне беспокоиться.

— Обрадовал, — недовольно буркнул Макс, и они снова замолчали. Умел все же немец вывести его из себя только одним словом, да что там словом — взглядом. Вроде бы ничего оскорбительного и не говорит, но в сочетании с его наглой и самоуверенной улыбкой, с дерзко горящими глазами, это почти всегда получалось колко и обидно.

Макс исподлобья посмотрел на Зигфрида, который с довольной физиономией допивал свой кофе, изящно поедая яблочный штрудель. И странное дело — ничего его не может вывести из равновесия. Как у него это только получается? Макс покачал головой и вернулся к своему начатому кусочку тирамису, продолжая лениво колупать его в тарелке.

— Подожди, если ты будешь жить у меня, то это надо как-то объяснить Лизи. А то двое взрослых мужчин, спящих в одной комнате, могут вызвать у нее нездоровые ассоциации, — вдруг сказал Макс, отложив бесполезную вилку.

Зигфрид посмотрел на него, так и не донеся последний кусок штруделя до рта. Потом он начал весело и громко смеяться. Макс только скривился, наблюдая за неадекватной реакцией на свои слова.

— Да уж, надо что-то придумать, — сквозь смех произнес Зигфрид. — А то меня не поймут, и ребята явно не оценят мой выбор. Скажут, что у меня совсем нет вкуса.

— Я не понял, что ты этим хочешь сказать? — в голосе Макса появилась наигранная обида. — Неужели, я тебе не нравлюсь? — томно протянул он и игриво подмигнул Зигфриду.

Тот сначала удивленно заморгал, а потом, также вызывающе улыбнувшись, погладил лежащую на столике руку Макса, и сказал:

— Дорогой, ну не злись. Что я могу сделать, если ты не соответствуешь моим извращенным вкусам!

Официант, который как раз в этот момент проходил мимо их столика, странно крякнул, ошарашенными глазами разглядывая сидящих мужчин.

— Зигфрид, прекрати дурачиться, — тихо сказал Макс и убрал руку со стола.

— Да ладно тебе, — улыбнулся немец. — И кстати, ты первым начал, я только подыграл тебе.

— Уж очень правдоподобно подыграл, — отчего-то еще больше разозлился Макс, оглядываясь на присутствующих в кафе людей. Все смотрели только на них, и от этих взглядов Макса бросило в дрожь. Он никогда не понимал этого странного немца, он никак не мог определить, когда тот серьезен, а когда просто шутит. Возможно, поэтому у них никогда не складывалось нормальное общение.

— Макс, я бы хотел как можно больше времени находиться рядом с твоей подопечной, — прервал затянувшееся молчание немец.

— Черт, Зигфрид, неужели тебе так трудно запомнить, что ее зовут Лизи?