Пробуждение

— Отчего же не согласен? С тобой и обед будет вкуснее.

Она проворно сновала со двора на кухню, хозяйничала, что-то бормоча, и настроение у нее постепенно улучшилось. Позабылись ночные сны.

— Рисовый суп поедим попозже, а сейчас поджарю тебе яичницу… Хорошо?

— Хорошо…

— А потом пойду поищу Балтова… Если он вернулся… А то он как раз на «Волге»… Поехал по селам… И его работе конца-краю нет… Как вернется… поедем с тобой прогуляемся…

— Я не говорил, чтобы обязательно сейчас, — успокоил ее старик, — я говорил, когда ты свободна и когда машина в распоряжении… Необязательно сейчас… Еще есть время!

Обедали вместе. Потом еще долго разговаривали, и Марийка совсем успокоилась. Перед уходом она приготовила старику постель, уложила его отдохнуть после обеда, еще раз заверила, что все устроит, и на цыпочках вышла довольная, что сделала доброе дело.

Через несколько дней состоялось и «путешествие» старика по окрестностям Сырнево. Балтов с удовольствием дал машину. Велел шоферу не лихачить и повозить старика везде, где пожелает. Если захочет, можно съездить и в город. Пусть посмотрит новый завод, порадуется новых жилым кварталам, пообедает с Марийкой в новом ресторане.

— Машина весь день в вашем распоряжении! — сказал он.

— Спасибо вам, товарищ Балтов.

Он чуть тронул ее за плечо, улыбнулся, потому что это «вам» прозвучало для него немного странно, и шутливо ответил:

— Не за что, товарищ Чукурлиева!

Старика усадили на переднем сиденье, чтобы лучше было видно, посоветовали сесть поудобнее, откинуться на спинку, вытянуть вперед ноги и ни о чем не беспокоиться. Его дело было только смотреть по сторонам и наслаждаться.

Марийка села сзади. Время от времени наклонялась вперед и говорила ему в самое ухо, чтобы слышал. Объясняла то одно, то другое, хотя все вокруг ему было хорошо знакомо, и в объяснениях он не нуждался. Но Марийке было приятно играть роль экскурсовода, она то и дело показывала и говорила:

— Это река Сырненка… А это сукновальни…

Старик улыбался.

— А это луга, где вы с моим отцом когда-то пасли коней, когда были маленькими… А сейчас коней нет…

— Нет, — повторил, как эхо, старик. — Почему нет?

Марийка не ответила. Она продолжала ему объяснять, а он смеялся, потому что все было ему знакомо и известно, но ему было приятно, что это еще раз напоминают, словно хотят, чтобы он запомнил все это навсегда и никогда не забывал.

Сначала они проехали по асфальтированному шоссе вдоль села. Потом направились к картофельным полям и парникам, поднялись на холм, где стояли новые дачи. Съездили на большую стройку. Старику было так интересно, что он пожелал выйти из машины. Деловито осмотрел корпуса санатория, террасы, балконы, огромные окна. Какой-то рабочий в испачканном известью комбинезоне взялся объяснять:

— Вот здесь будет терапевтическое отделение, а там физиотерапевтическое… А дальше, в сосновом лесу, для грудных болезней… И для онкологии предусмотрен большой корпус… Отдельный.

Старик молча слушал, видимо, вспомнив о своей жене.

Снова сели в машину и поехали дальше. Не все дороги были ровными и асфальтированными; нередко приходилось объезжать рытвины и колдобины, размытые дождями или разбитые тракторами и грузовиками, которые то и дело приносились мимо со строительными материалами, распространяя вокруг запах бензина. Но это не мешало старику сидеть в машине и наслаждаться воспоминаниями детства. Перед ними мелькали видения отшумевших лет, прошедшая молодость, радости и невзгоды. Все прошло, а помнилось, как будто было вчера. И луга, и кони, которых они пасли… И старая водяная мельница, которой уже давно не было, а ведь когда-то там скрывались партизаны. Все прошло. И уже никогда не вернется. Да и зачем возвращаться? К чему?

На его глаза навернулись слезы. Он не заплакал, просто почему-то стало жаль того мальчонку, который пас коров, перекинув через плечо конопляную торбу… Что это был за мальчик? Как его звали? Да и был ли он вообще?

Он не плакал. Глаза слезились от радости. И от яркого слепящего солнца.

— Был, был тот мальчик! — сказал он вроде без всякой связи и засмеялся. — Был!

Марийка спросила:

— О чем ты, дедушка?

— Смешно.

— Что?

— Смешно! — повторил он, ничего не объясняя. Она не стала расспрашивать, пусть себе смеется.

На обратном пути поехали другой дорогой и въехали в село с Тополиной стороны. Шофер вел машину медленно. Он тоже был доволен, тоже объяснял старику, что и где. Дополнял некоторые пояснения Марийки.

На околице села, у самой Тополиной стороны, Марийка вдруг попросила шофера:

— Можешь остановить на минуточку?

Он удивился, притормозил.

— Видите, из трубы старого дома идет дым!

— Из какого дома?

— Совиного.

Шофер остановил машину. Старик приложил ко лбу ладонь, чтобы не слепило солнце.

— Ничего не вижу, — сказал шофер, — тебе показалось!

— Как это показалось? — воскликнула Марийка. — Разве вы не видите дым? Труба дымит… Значит, там кто-то есть.

— Наверное, дед Радко Общинский домовничает, — снова сказал шофер. — Он часто приходит сюда, когда нет других дел.

— Радковы сумасбродства, — подтвердил старик.