Пробуждение

Всё изменилось в один день. Не то что бы кардинально, но что-то такое пошатнулось в моих упаднических настроениях. Я уже почти две недели пролежала на больничной койке «в обществе собственной грузной тени», когда вместо отца приехала ОНА. Я безошибочно угадала её присутствие задолго до того, как Анечка решилась зайти в палату и сесть на край моей кровати.

Матрас привычно прогнулся, отец тоже всегда садился рядом. Сначала она просто молчала, рассматривая сжатый комок нервов под одеялом. А я настолько боялась пошевелиться, что уже через минуту все мышцы начало сводить от напряжения и боли. Тонкие пальцы почти невесомо прошлись по моей спине, безошибочно находя выступающие позвонки под тонким одеялом.

-Асель, - звал меня голос, а я лежала, закусив губы и борясь с накатывающими слезами. Отчего-то казалось, что она приехала со мной ругаться, требовать свой кошелёк и стыдить. Иррациональные мысли. Отец в первую же нашу встречу, после того, как его пустили ко мне, пояснил, что все знают, что это не я взяла чужой кошелёк. Подробности он опустил, но во мне возникла стойкая уверенность, что отец всё знал. Несказанное «Артём» ещё долгое время будет висеть между нами. К слову, с этого дня, Тертышный-младший больше ни разу не пересекал порог нашего дома. Но о том, что случится между отцом и его сыном, я узнаю сильно позже.

А пока я лежу под одеялом, утопая в страхе при мысли о том, что Анна Викторовна здесь, и что приехала она за своим возмездием. Но ничего такого не последовало. Она просто сидела рядом, продолжая гладить мою спину.    

 -Мне так жаль, Асют, как же мне жаль, - иногда сбивчиво шептала она. И это «Асют» согревало что-то внутри меня. Меня так звала только она, для всего остального мира я всё ещё была Асель. Дурацкое имя, выпячивающее моё происхождение и мою «неправильность», спустя несколько лет при получении паспорта, я решу эту проблему.

Аня говорила что-то ещё, но я сильно не вникала в смысл слов, уносимая вдаль одними нотками её обеспокоенного и нежного голоса. Наверное, я задремала, расслабленная поглаживаниями и тихими речами, потому что недовольный бас отца прозвучал для меня абсолютно неожиданно.

-Что вы тут делаете?! – прохрипел он на Аню, которая мгновенного вскочила с кровати, разрывая всякий контакт со мной.

-Я… - неуверенно попыталась отбиться она, но человека напротив было почти невозможно переспорить

-Помнится я запретил вам на пушечный выстрел подходить к моему ребёнку! Или вам мало того, что вы уже натворили?! – для вечно сдержанного отца, в котором сейчас вовсю так и кипело негодование, это было практически целое выступление. – Поражаюсь…

-Помолчите! – впервые в моей жизни закричала Анна Викторовна, обычно школьников она прекрасно ставила на место лишь одним взглядом. – А я вам уже объясняла, что я никогда ни в чём не подозревала Асель! Но, тем не менее, своей вины я не умаляю. Раз так получилось, что я позволила возникнуть этой ситуации…

-Именно, что позволили! - по громкости не уступал отец.

Наверное, они бы ещё многое друг другу высказали, если бы не появившийся в дверях врач, отчитавший моих взрослых за скандал, устроенный ими в больничной палате. Оба заткнулись, но нервное дыхание подсказывало, насколько оба на взводе.

-Вам лучше уйти, - холодно отчеканил отец.

Аня болезненно вздохнула, немного постояв на месте, переминаясь с ноги на ногу.

-Мне правда, очень жаль… У вас замечательный ребёнок. Асель она… способная и… особенная. Извините.

Она уже собралась уходить, сделав пару робких шагов в сторону грозного майора, чтобы обойти его стороной, но тут в игру вступила я, про которую все за время скандала просто-напросто успели позабыть, зашевелившись под одеялом. Взрослые примолкли, даже дыхание задержали. Наконец-то, на свет появилась моя черноволосая голова.

-Вы… ещё придёте? – хриплым голосом, одновременно и бледнея, и краснея, поинтересовалась я, после чего стыдливо отвела глаза, испуганная своей дерзостью.

-Приду. Обязательно приду, - тут же отозвалась моя учительница, украдкой утирая одинокую слезу, скатившуюся по её щеке. – Если ты, конечно, захочешь.

Я посмотрела на растерянного отца, ища его разрешения, на что он пожал плечами, что на нашем языке означало: «Поступай, как знаешь».

-Хочу.

Она приезжала каждые выходные, привозя с собой пакет домашней выпечки и новую книгу. Я всячески старалась казаться безразличной, воротя нос от предложенных угощений и демонстративно отворачиваясь к стене. Всё просто. Опасалась, что если Анна Викторовна догадается, как много значат для меня её визиты, то… больше я её не увижу. Странная логика одного отдельного ребёнка. К тому же, Владимир значительно напрягался в её присутствии, то замыкаясь в себе сильнее обычного, то начиная нести какую-то ересь, что уж совсем было на него не похоже.