Пробуждение

-Понимаешь, это очень тяжело видеть, когда твоему близкому человеку плохо. Видеть и не знать, как ему помочь. Особенно им, мужчинам. Нам-то женщинам хорошо: панику развели, скандал закатили, на весь мир обиделись, проревелись и дальше чудить можно. А они мужчины! Им действовать надо. Им мало наших разговоров, им надо так… напрямую всё выяснить. Так что, каким бы сильным наш генерал не был, но с вами обоими он себя беспомощным чувствует. Ты вон сколько лет у нас сидишь и мхом покрываешься, а Артём… - махнула рукой.

-И что мне делать?

-Если ты про отца… то тебе ничего. Это часть родительской доли, переживать за своих детей. А если про Артёма, то слушай своё сердце и поступай так, как тебе хочется.

Задумалась над её словами, пытаясь хоть как-то разобраться в своих желаниях, рисуя ложечкой узоры на поверхности мёда. Он ожидаемо не держался, тут же растекаясь в общей массе сладкой субстанции.

-Эй, - окликнула меня Аня. – Ну что он такого натворил, что ты опять вся в себя ушла?

-Поцеловал меня, - промямлила я себе под нос.

-Поцеловал?! Замечательно, - ироничным голосом заметила Аня. – Интересно знать, а ночью вы чем занимались? Только не говори, что спали.

Я не просто покраснела. Я стала пунцовой, мне даже показалось, что у меня и волосы засмущались.

-Бродского читали! – вырвалось у меня.

-Бродского? – весело переспросила она и тут же залилась смехом. – Бродского – это прям хорошо. Чувствуется, что не зря я вас обоих учила. Прям-таки вложила любовь к русской поэзии.

-Аняяяя, - застонала я, роняя голову на стол. – Ну не издевайся.

-Ладно-ладно. Так что там не так с его поцелуями?

Обречённо подняла голову со стола и вымученно глянула на Аню.

-Он сделал это при отце и так… будто пытался показать тому, кому я тут принадлежу.

-Не понравилось?

Замотала головой.

-И ты ему об этом, конечно же, сказала? – продолжала свой допрос Аня.

-Сказала. И он не понял. Колючки все свои повыпускал.

-Ну-ка. А что именно ты ему сказала?

Кинула на Аню расстерянный взгляд. Это было что-то совсем новое между нами. Мы ещё никогда не обсуждали с ней… мои отношения с мужчинами. И без разницы, что до Тертышного у меня был только Андрей.

-Так и сказала, что мне не нравится, что он пытается решить проблемы с отцом через меня.

-То есть обвинила?

-То есть сказала, что почувствовала!

-Тогда уж то, что подумала.

Я надулась, недовольная таким поворотом. Ну что я ещё такого должна была сделать или сказать, чтобы он меня услышал?! Я ведь пыталась быть… максимально аккуратной, слова сидела подбирала.

Аня покачала головой.

-Асют, я его не оправдываю, но ты ему даже шанса не дала объясниться.

-Я его спросила, что это всё означает.

-Что на твоём языке означает – виновен.

Я окончательно раскисла, скрестив руки на груди, пытаясь оградиться от не самой приятной для себя правды.

-И что мне надо было сделать?

-Просто сказать о своих переживаниях…

-Да я…

-Свалила всё на него и попросила уйти?

* * *

Отец вернулся совсем поздно вечером. Я как раз сидела на ступеньках крыльца и развлекалась тем, что кидала мяч неутомимому Байкалу. Папа притормозил у ворот и будто осмотрелся по сторонам, видимо, пытаясь найти Артёма. Но того не было здесь. Уже двенадцать часов как.

Он потрепал пса по загривку и театрально кряхтя уселся рядом со мной, ни чуть не заботясь о сохранности форменных брюк.

Сначала просто посидели, я опустила голову ему на плечо. Наверное, я слабая, и совершенно не умею быть одной. Даже в те моменты, когда упорно делаю вид, что мне никто не нужен.

-Как дела? – поинтересовался отец, погладив меня по голове, совсем как в детстве. Ну как, в детстве. Мне было уже лет двенадцать, когда я перестала шарахаться от вот таких вот элементарных проявлений любви.

-Так себе, - честно призналась я.

-Если тебе будет легче, то у меня тоже был паршивый день, - улыбнулся отец, предпринимая попытки поддержать меня. А может быть, действительно жаловался.

Мы ещё какое-то время посидели в молчании, попеременно кидая мяч резвившемуся псу.

-Пап, - в итоге отважилась я. – А что именно произошло между тобой и Артёмом?

Он напрягся, я это почувствовала щекой, как взбугрились его мышцы под кителем. Внешне вроде как оставался спокойным, только брови немного нахмурились.

Я подняла свою голову и заглянула ему в глаза, поспешив оправдаться.

-Мне, правда, это очень нужно знать. Чтобы понимать, что происходит.

Отец тяжко вздохнул и покачал головой.

-Отчего же раньше не спросила?

-Боялась, - выдала я ещё одно признание.

-Боялась, - повторил он за мной. – Впрочем, я бы тебе вряд ли всё рассказал. Так что всему своё время.

-Это такая страшная тайна?

-Нет, это не тайна. Просто ситуация тогда сложилась нехорошая. Причём для всех. И я до сих пор не знаю, как нужно было правильно поступить.

-Когда я лежала в больнице?