Пробуждение любви

Родерик сдержал почти незнакомое ему желание посмеяться, хотя ее реакция толкала его нато, чтобы не сдерживаться. Что она за девушка?

— Вы действительно развеселили меня, леди Микаэ-ла, — признался Родерик. — Это единственная причина, почему вы все еще остаетесь в Шербоне. Увы, боюсь, хозяйственные дела оставляют мне мало времени, чтобы играть во дворе с женщиной и ребенком, но, пожалуйста, проводите день как вам заблагорассудится.

— Отлично. Потом мы встретимся в зале?

— Что? Когда?

— Завтра? Во время трапезы? А может быть, послезавтра? — Она протянула к нему ладони. — Или мы можем поговорить в вашей комнате, или в моей, или…

— Поговорить о чем?

— О чем? О… ну, обо всем.

— Разве мы не занимаемся этим сейчас?

— Ну, в общем, да, но все меняется каждый день, не так ли?

— Вы хотите беседовать регулярно?

Микаэла нахмурилась и скрестила руки на груди.

— А вы — нет?

— Нет!

Она приоткрыла рот, но затем сказала:

— Это не годится.

Родерик опять не мог не рассмеяться. Что только не слетает с уст этой девицы!

— Извините, леди Микаэла, но у меня нет ни времени, ни желания болтать о делах, которые не относятся к моим прямым обязанностям.

— К вашим прямым… — Теперь она подбоченилась. — Ваш сын — не ваша обязанность? Женщина, которая должна стать вашей… вы забыли, что мы должны пожениться, милорд?

— Я не забыл, нет. — Да и как он мог забыть, особенно сейчас, глядя на ее раскрасневшееся лицо, необычного цвета волосы, сияющие при свечах в полумраке пустого зала? Она была невинно-чувственной в своем гневе, и все это лишь напомнило Родерику о его недостатках. Неожиданно он подумал о том, наслаждался ли ею Алан Торн-филд в своей постели. Очевидно, это было так, иначе почему он пришел за ней?

Алан Торнфилд, которому не нужно скрывать лицо и тело, как ему?

Она долго смотрела на него, затем ее гнев, казалось, утих.

— Лорд Шербон, разумеется, мы не будем притворяться, что каждый из нас очутился в нынешнем полбжении в результате нежных чувств по отношению друг к другу. Я ответила на ваше объявление из необходимости спасти мою семью от бедности — как это ни смешно, из-за налогов, наложенных Шербоном, — и да, низкие мотивы во мне хотят быть уверенными в том, что Алан Торнфилд не унаследует замок.

— Я почти забыл. Благодарю.

— И вот что я хочу подчеркнуть. Хотя мы оказались вместе по разным причинам, я не хочу приговорить себя к раздельной жизни с моим мужем и отцом моего пасынка, которого я буквально обожаю. Я никогда не соглашусь на это.

Родерик был смущен.

— О чем вы говорите, леди Микаэла?

— Я говорю, что если вы не в состоянии проявлять ко мне хоть капельку уважения, чего ежедневно заслуживает ваша семья, — она глубоко вздохнула, — тогда я отправлюсь вслед за Харлисс.

— Вы шутите.

— Нет. Ничего подобного. Лорд Шербон, хотя изначально это брак по расчету для каждого из нас, это все же будет союз, и я не вижу, почему бы нам не установить партнерские отношения.

Теперь она взяла верх над ним, и Родерик не знал, как это получилось. Во всех его предыдущих встречах с Микаэлой Форчун именно он держал все под контролем, ведь именно он владел богатствами Шербона, в которых она так нуждалась, ибо ее семья была по уши в долгах. Как надменно и самонадеянно он вел себя, не подумав, что теперь они поменялись ролями, и лишь сейчас осознав, что его нужды были столь же насущными — а может быть, даже более, чем ее!

Микаэла Форчун ему необходима, и, по правде говоря, она его заинтересовала. Он хотел, чтобы она осталась. Хотел видеть ее рядом с Лео — хотя бы издали, хотел, чтобы она продолжала колдовать над его холодным, мрачным домом, чье величие было давно позабыто и на смену которому пришла и нищета, трагедия, грусть. Но брошенный ею вызов также переносил Родерика на три года назад, когда отец предъявил ему свой собственный ультиматум:

«Ты отправишься в Святую землю, чтобы из тебя хоть что-то получилось, иначе я отлучу тебя от Шербона. Мне не нужно, чтобы ты торчал здесь без дела, — битва укрепит тебя или же убьет. Мне не важно, каков будет исход, но одно предпочтительнее другого. Таков, какой ты есть сейчас — изнеженный, испорченный, слабый, — ты не заслуживаешь даже одного камня замка Шербон».

Родерик заметил, что сжимает и разжимает кулаки, и чем дольше Микаэла Форчун стояла здесь со вздернутым подбородком, полная решимости, тем больше ее образ расплывался и таял при воспоминании о Магнусе, стоявшем почти на том же месте, что и она. И вместо того чтобы слушать разумные доводы леди Микаэлы, он слышал проклятия отца.

Он оказался возле нее быстрее, чем, как он думал, позволит ему его хромота, лишив тем самым Микаэлу возможности убежать. Он схватил ее за предплечье и привлек к себе, поразившись на мгновение, какой крошкой она оказалась, когда он смотрел на нее сверху вниз. Она подняла лицо, и хотя в ее глазах на мгновение появилась искра страха, ее упрямый подбородок по-прежнему смотрел вверх, словно она не хотела, чтобы он увидел ее робость.

Родерик должен ее сломать. Он не мог позволить, чтобы она взяла над ним верх, — это слишком опасно для него.