Прочь из города

Алексей и Ольга, которые всё видели, не проронили ни единого слова, хотя на их лицах и застыли гримасы ужаса, а головы ушли в плечи. Руки Ольги, сомкнувшись, закрыли её лицо, оставляя щели между пальцев. Несмотря на обуявший их животный страх, оба они жадно ловили происходившее за лобовым стеклом, глаза их расширились, рты беззвучно открылись. Интуитивно они боялись, что своими криками и возгласами обратят на себя внимание стрелявших, и в этом случае их неминуемо постигнет та же участь, что и несчастного старика.

Уазик с кавказцем и гвардейцами быстро уехал вслед ушедшей колонны. Один из гаишников, переговорив по рации, также спешно сел в патрульную машину и освободил проезд. Второй полицейский в то же время побежал между рядов стоявших машин и, раскручивая свой ярко светящийся жезл, стал громко выкрикивать в сторону водителей: «Проезжай, проезжай!.. Быстрее, быстрее!.. Не задерживай!»

Алексей, увидев, что передняя машина тронулась, сразу завёл двигатель и последовал в том же направлении, оставляя позади себя искорёженные пулями и внезапно осиротевшие «жигули». Руки его дрожали, в горле всё пересохло. Ольга, так же молча, как и до этого, медленно и настолько низко, насколько позволил ей ремень безопасности, опустила голову к коленям, обхватила их руками, спрятала в них лицо и начала рыдать. Тело её вздрагивало.

Алексей даже не пытался успокоить Ольгу, да и сделать этого сейчас не смог бы никто. Он понимал, что отвлекаться и давать сейчас волю эмоциям, когда ещё предстояло проехать большую часть пути, полного риска для его и её жизни, он не имел права. Главное, что от него сейчас требовалось, – это полностью мобилизовавшись и глядя во все глаза, быстро, но в то же время не привлекая к машине внимания, добраться до безопасного места. Таким местом теперь мог быть только дом. Других безопасных мест больше не существовало, равно как и других вариантов у него тоже не было.

Глава VII

Маятниковая миграция – отличительный признак любого мегаполиса, особенно сильно она проявляется в таких городах, как Москва, где на работу утром люди едут в центр, а с работы вечером – на окраину. Если бы жилые и деловые районы были распределены равномерно по всей территории города, такой проблемы, как пробки, в Москве бы не было.

Но исторические особенности развития Москвы, как нарушенный обмен веществ, определили возникновение её тромбов – современных пробок. Москва – достаточно древний город, который возник и укоренился на возвышающихся над равниной холмах по берегам одноименной реки. Заняв глухую оборону от рыскающих по окрестностям врагов, Москва, как, впрочем, и другие города – её ровесники, обозначила кольцевой контур своего исторического центра, ощетинившись наружу высокими стенами и башнями местного кремля. Потом, по мере расширения влияния и роста численности населения город стал выходить из своих прежних границ и передвигать крепостные стены вперёд, на новые рубежи. При этом окржные контуры Москвы сохранялись, увеличивался лишь радиус самой окружности. Такой оборонительный, радиально-кольцевой тип разрастания города сохранился и после того, как развитие средств нападения сделало бессмысленным строительство новых и укрепление прежних защитных сооружений. Так и повелось с тех пор: центр – для власти и её прислуги, окраины и окрестности – для холопов и прочей черни.

Другое дело, если бы Москва развивалась, как, например, значительно уступающий ей в летах Нью-Йорк, представляющий собой взаимно-перпендикулярное пересечение улиц (стрит) и проспектов (авеню), образующих между собой кварталы застройки. Это, конечно же, не значит, что в Нью-Йорке нет пробок, но вариантов их объезда по параллельным улицам у водителя становится больше, да и маятниковая миграция в нём не так сильно выражена, как в российской столице.

В качестве серьёзных как природных, так и рукотворных ограничителей развития столичной сети автомобильных дорог являются реки, каналы и железные дороги. Для пересечения этих преград нужны мосты и эстакады, а построить их в условиях плотной городской застройки гораздо сложнее и дороже, чем обычную трассу или развязку. Так, например, последний из девятнадцати автомобильных мостов в пределах МКАД через Москву-реку был открыт почти пятнадцать лет до разворачивающихся сейчас событий. Согласитесь, девятнадцать мостов – не так уж и много для пятнадцатимиллионного города-гиганта, коим предстала перед нами сейчас Москва.

Офис Кольцова располагался в восточном московском районе Новогиреево. Отсюда во все концы Москвы бросились разъезжаться работники его фирмы, отпущенные по домам. В офисе остались только сам Кольцов и его зам Авдеев, который ближе к вечеру, слегка покачиваясь после распитой с патроном большой бутылки виски, оставил последнего в тягостных раздумьях и полном одиночестве.