Прочитай меня

— Что происходит?! Думаешь, мне нужна эта ерунда? Какой на фиг бренд? Не бренд, а бред, он мне даром не нужен! Еще раз скроешься от меня, будет… жуткий скандал, — посылаю ему обиженную улыбку.

Прячусь у Егора на груди и понемногу выдыхаю напряжение. Пусть знает, что он на первом месте, а остальное — шум.

Егор задумчиво поглаживает меня, так мы и стоим в тишине больничного коридора.

— Может, Дине что-то нужно? Вещи какие-нибудь… предметы гигиены… — спрашиваю, потираясь носом о любимую грудь.

— Мы привезли все нужное, — за спиной раздается колкий голос, от которого я вздрагиваю.

Смущенно поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с родителями Егора. Его мать я узнаю по фотографиям и смутно помню со школьных лет.

Пытаюсь отстраниться от Егора, но он не позволяет.

— Стой как стоишь, — бормочет в волосы.

Если б я знала, что его родители здесь, то не устроила бы сцену с претензиями. Не складывается у меня общение с Валерием Филипповичем, никак не складывается. В прошлый раз провалила допрос о чувствах, а в этот — обозвала пиар журнала бредом.

— Мне понравились ваши клипы, — улыбается мать Егора. — Очень приятно наконец познакомиться! — она протягивает руку, и Егору приходится меня отпустить.

— Мне тоже очень приятно. И… — кошусь на отца Егора, — …простите за то, что я сказала про бренд и бред… это вовсе не ерунда… просто я…

— Ждать придется долго, — прерывает меня Валерий Воронцов, — но я могу предложить вам отвратительный больничный кофе.

Я впервые вижу в его глазах тепло, почти неуместное в эту тревожную минуту.

Мне совершенно не хочется кофе, и Валерия Воронцова я боюсь до трясучки, но многое отдам, чтобы не отпускать тепло его взгляда. Если б я знала, что добьюсь его благосклонности, назвав пиар журнала бредом, сделала бы это с самого начала!

К Дине нас пустили только на следующий день.

Она младше Егора на десять лет. Веселая, задорная, хотя и бледная после операции. Мы сразу же поладили.

— Если бы не операция, Егор бы так и не позволил с тобой познакомиться! Прячет тебя, как дракон свою добычу!

— Дина!! — возмущается Егор. — Потому и прятал, что у тебя язык, как помело!

— Не ругайся! Лучше передвинь мебель, чтобы всем хватило места.

Егор послушно занялся делом, а Дина снова повернулась ко мне.

— Сделаешь мне макияж?

— Конечно, сделаю. Завтра принесу все необходимое.

— Хочу как на свадьбу.

— Ди-на! — возмутился Егор. — Тебе четырнадцать! Какая свадьба?!

— Хочу помечтать и заранее приготовиться! — показала брату язык.

— И это моя сестра! — вздохнул Егор, задвигая стол в угол палаты.

— Скажи, Аля, а когда вы с Егоркой поженитесь, ты сама сделаешь себе макияж или наймешь визажиста? Если сама, то вдруг у тебя от волнения будут дрожать руки? А если наймешь кого-то, заметишь ошибки и останешься недовольна.

Егор проходит мимо с парой стульев и ворчит:

— Если руки дрожат, макияж получится намного интереснее.

Дина ухмыляется и шепчет:

— Подожди, сейчас до него дойдет!

И через секунду:

— Ди-на!!! — Егор громыхает стульями.

Дина морщится.

— Только сейчас дошло! Стареешь, братик!

Егор краснеет, как в детстве, и упорно на меня не смотрит.

— Не посмотрю, что ты после операции, устрою тебе такое… Ты невыносима! — ругается на сестру.

— Что поделаешь! — притворно вздыхает Дина. — Я поздний, неожиданный ребенок, мы все такие. А ты теперь дважды подумаешь, прежде чем ябедничать родителям, что я смотрела взрослый фильм…

Они препираются, а я улыбаюсь. До тех пор, пока не получаю сообщение от редактора с просьбой срочно с ней связаться.

— У нас проблема. Сейчас пришлю ссылку, увидите…

Открываю ссылку, увеличиваю фотографию в сети и не сразу понимаю, что это такое.

Заголовок почти удивляет, но, прочитав первую строку, я опускаю телефон. По спине струится страх. Хотя нет, не страх, а странное ощущение ожидаемого провала. Я взлетела так быстро, мне повезло так масштабно, что падение неизбежно. И оно будет быстрым и окончательным.

Дина волнуется, Егор трясет меня за руку, потом вырывает телефон и вертит его, пытаясь расшифровать изображение.

А я склеиваю события в памяти. Никита Королев, навестивший меня дома, бродивший по комнате, разглядывая мои вещи. Он попросил воды, а сам хозяйничал на моем столе, наверняка в поисках секретов Егора. Искал его секреты, а нашел мои. Заметки оборвашки, написанные от руки, быстро и безграмотно, одним предложением-криком и скомканные на письменном столе. Я не заметила пропажи, а теперь он выложил снимок записок в сеть с комментариями о босоногом и безграмотном довеске к империи Воронцовых и о том, как плохи у них дела, если никого лучше для журнала не нашлось.

Стыд стекает по спине лавой. Дело даже не в грамматике и пунктуации, а в том, что это — тайное, скрытое, мои самые личные мысли и страхи в заметке, которая ни за что не должна была увидеть свет. И вот она у всех на виду, выставлена на посмешище. Я чувствую себя как в детском ночном кошмаре, в котором ты являешься в школу голой.

К счастью, мы оба с Егором вовремя вспоминаем о здоровье Дины и синхронно улыбаемся.