Продана: по самой высокой цене

— Я в курсе, что ты сделал, — говорит она, и я знаю, что она почти произносит мое имя, но кто-то проходит позади нас, переключая ее внимание и напоминания, где мы находимся. — Ты должен быть нежным.

Я смотрю на нее, и моя кровь закипает от гнева.

— Она не твоя забота.

— Поправочка. Она еще и не твоя забота, — она делает шаг ближе, понижая голос. — Возможно, стоит попробовать иной подход?

Она выгибает бровь, как будто я упускаю что-то очевидное.

— Ты знаешь, я не страдаю деликатным подходом, — говорю я себе под нос.

Я понимаю, что запарываю все это с королевским размахом. Но как? У меня нет ни малейшего представления. Мне только нужно ее согласие, и тогда все станет намного проще.

— Может быть, стоит поначалу показать ей, каково это. Дать ей попробовать, постепенно подготовить к этому.

Подготовить ее к этому. Как я, твою мать, должен это сделать?

Ее слова еще отдаются в моей голове, когда дверь ванной комнаты открывается, и мой котенок выходит оттуда со сжатыми кулачками и опущенной головой, печальный взгляд запечатлен на ее лице.

— Подумай об этом, — тихо говорит Госпожа Линн, прежде чем уходит, оставив меня один на один с теми советами, которые удосужилась мне предложить.

— Катя?

Я закрываю пространство между нами, ожидая, что она посмотрит на меня. Когда она это делает, мое сердце разрывается из-за нее.

— Прости, Айзек…

Я прикладываю пальцы к ее губам. Она мгновенно замолкает, ее печальные глаза расширяются, дыхание становится прерывистым.

— Не нужно извиняться. Ты не сделала ничего плохого. Я недоволен только собой.

Я убираю руку и оставляю целомудренный поцелуй на ее губах, а затем на шее, взяв ее маленькую ручку в свою.

Я переворачиваю ее ладошку и целую на ней место, где бьется пульс.

— Мне нужно, чтобы ты вернулась и поговорила со мной. Я должен знать, что ты думаешь по поводу предложенных мной правил, котенок.

Я смотрю ей в глаза и нежно потираю ее запястье сильными успокаивающими движениями подушечками моих больших пальцев.

— Да, Хозяин.

Мне очень хочется улыбнуться, но я не позволяю себе этого, пока не выясню, что буду делать с ней.

Когда я веду ее обратно в комнату, то молчу. Я погружен в свои мысли. Не хочу торопиться. Не желаю позволить ей возвратиться к себе домой и оставаться там без меня по вечерам. У меня есть потребности, но, что важнее, ее мучают ночные кошмары. Я должен стать ее Хозяином, но какой смысл быть им, если я позволю ей пройти через все это в одиночку?

Я не могу. Мне только необходимо, чтобы она осознала это.

Я открываю дверь, игнорируя тот факт, что мои люди стоят за пределами комнаты. Дверь открывается с громким щелчком, и я кое-что понимаю.

Она не может знать этого, потому что не понимает, что значит настоящий Хозяин.

Она только познала обидчика в образе Хозяина.

Я закрываю дверь, чувствуя в себе новые силы.

— Иди сюда, котенок, — говорю я, присаживаясь на край кровати и поглаживая место рядом с собой.

Она послушно подчиняется, положив ладони на свои бедра. Я покажу ей, чего стоит настоящий Хозяин.

— Некоторые вещи ты делаешь прекрасно, Катя, — хвалю я ее. — Как это, — я накрываю своей рукой ее. — Ты знаешь, как стоять на коленях и кланяться, и как ты решаешь, сидеть тебе или стоять, ожидая моего появления.

Она смотрит мне в глаза, но в нежной, светло-голубой глубине отражается неимоверная печаль и застенчивость.

— Ты сама научилась? — спрашиваю я ее.

— Нет, — отвечает она слабым голосом. — У меня был Хозяин.

— Только один?

— Он делился мной, поэтому у меня было много Хозяев.

Хотя она по-прежнему не двигается и смотрит только на меня, но ее тело напрягается, а глаза тускнеют. Нам необходимо пройти через это, но мне ненавистно, что такое происходит именно сейчас. Без моего ошейника, и с большой вероятностью того, что она может покинуть меня, так как у нее нет обязательств передо мной. Хотя я могу сделать это помягче.

— Тебе понравилось, что тобой делились?

— Нет, — отвечает она, и ее дыхание изменяется от страха.

Я спешу успокоить ее тревоги.

— Это меня радует. Я не делюсь с другими.

Я слегка улыбаюсь ей и осторожно поглаживаю шею.

На мгновение она прикрывает глаза, пока я сильными успокаивающими движениями поглаживаю пальцами низ ее шеи и плечи. Она напряжена, ее мышцы чрезвычайно жесткие.

— Эти следы оставил твой Хозяин? — спрашиваю я ее вскользь.

Иногда некоторые из пар Хозяин/раб предпочитают постоянные отметины на теле. Но я уже знаю, что это точно не выбор Кати.

— Только некоторые из них, остальные были оставлены другим человеком.

То, как она произносит эти слова, заставляют холодку пробежать по моему телу вниз. Я догадываюсь, какого человека она имеет в виду. Я уже попытался установить его местонахождение и нескольких других, в случае, если не смогу найти его сам.

Я разминаю ей плечи, ненавидя, что именно я вызываю эти воспоминания.

— Мне не нравится оставлять постоянные знаки, — говорю я спокойно.

Я хочу отметить ее, дать ей боль, но только для того, чтобы усилить ее удовольствие. Не таким образом.

— Было ли это наказанием или удовольствием? — спрашиваю я ее.