Продана: по самой высокой цене

— Ее не будет, — говорю я решительно и вешаю трубку, не дожидаясь ответа.

Она принадлежит мне.

***

Стук, стук, стук. Я бью кулаком по двери. Воздух снаружи холодный и жесткий. Мои суставы с каждый тяжелым ударом в дверь испытывают все большую боль. Но лучше чувствовать боль, чем ощущать черную пустоту в груди.

Когда моя рука вновь обрушивается на дверь, та открывается. Стремительный поток воздуха обрушивается на обнаженные плечи Кати, и она укутывается в шаль.

Ее длинные светлые волосы слегка поднимаются от потока воздуха, и холод заставляет ее содрогнуться. Ее щеки горят и на вид пурпурного цвета, очевидно, из-за пролитых слез. Моя бедная Катя. Я это сделал с ней.

Но я все исправлю. Я сделаю все правильно.

— Айзек, — она мягко произносит мое имя.

— Катя.

Я хочу обнять ее, но не могу, не зная, почему она согласилась пойти на аукцион.

— Ты собираешься отправиться на аукцион? — спрашиваю я ее, хотя это скорее утверждение.

Она сверкает глазами, и в них заметен гнев.

— Это не твое дело, если именно по этой причине ты здесь.

Ее хватка усиливается на двери, и я знаю, что она собирается захлопнуть и запереть ее в одну секунду.

— Я не позволю, Катя.

Я твердо произношу эти слова и делаю шаг в сторону Кати, она медленно прикрывает дверь, и, похоже, ей требуется сдержанность, чтобы не захлопнуть ее со всей злости, но взгляд на ее лице не отражает ничего, кроме покорности.

Она злится.

Она качает головой и говорит:

— Ты сказал, что не хочешь меня.

Она пытается быть сильной, но боль в ее голосе очевидна. Это разрывает меня на куски.

— Я ошибался, говоря это, — произношу я спокойно, держа руки вверх и приближаясь к ней, словно к раненому зверю.

Мой бедный котенок. Я сделал это. Это все моя вина.

— У меня будет Хозяин, — говорит она медленно, ее голос звучит крайне низко.

— Тогда я буду твоим Хозяином, — говорю я с уверенностью, сжимая кулаки.

Нет, черт побери, я не отдам ее никому.

— Будешь? — спрашивает она, скрестив руки.

Я слегка наклоняю голову, мое сердце бешено бьется и тревога растекается по моему телу.

Пожалуйста, не отказывай мне, котенок.

Я не показываю страха. Я делаю к ней шаг, и она держится стойко на месте.

— Буду, — отвечаю я ей.

— Ты никогда снова не будешь мне лгать, Айзек.

Катя смотрит на меня покрасневшими глазами, ее нижняя губа дрожит, но все же именно сила является доминирующей чертой в ее выражении.

Меня поразила как сила, так боль в ее голосе.

— Лгать тебе? — мои брови поднимаются в удивлении.

— Ты сказал, что не хочешь меня.

Твою ж мать, мое сердце падает в груди.

— Прости, Катя. Это не было правдой.

— Знаю. Но ты никогда не будешь лгать мне снова, — говорит она, пока сердито стирает слезы со своего лица.

— Никогда, — отвечаю я чуть слышно и двигаюсь вперед, чтобы обнять ее, но она делает шаг назад.

— Ты должен сказать мне, — произносит она тихо.

Ее защита рушится. Я едва могу дышать из-за выражения уязвимости на ее лице.

Сказать ей что? Все, что ей нужно услышать, я скажу ей. Скажу, что угодно, лишь бы убрать выражение боли с ее лица. Мне необходимо, чтобы она была счастлива.

— Я скажу тебе все, что угодно.

— Тогда скажи мне! — кричит она, и я нахожусь в недоумении от ее слов.

Я снова делаю шаг к ней, находясь так близко, что могу прикоснуться, но она отступает назад, выходя из зоны досягаемости. Я падаю на колени перед ней. Отчаявшись остановить ее отдаление от меня, прекратить ее отрицания меня.

— Прости! Мне так чертовски жаль! Я разбит. Мне больно. Я нуждаюсь в тебе. Мне нужно опереться на тебя и научиться верить и доверять, как это делаешь ты!

Я тянусь к ней, сжимая бедра и притягивая к себе.

— Это то, чего ты хочешь?

Она опускает плечи со всхлипом, в то время как отрицательно качает головой. Мое сердце разлетается на миллион осколков.

— Просто скажи мне, что ты хочешь услышать!

Я скажу ей все, что ей нужно. Что бы это ни было, она нужна мне. Я должен вернуть ее.

— Я сказала, что люблю тебя! — кричит она мне, прежде чем захлопывает рот и глубоко втягивает воздух в легкие.

Она хочет этого?

— Конечно, я люблю тебя!

Она падает на пол, обнимая меня за плечи и, наконец, позволяя мне снова обнять ее.

— Я полюбил тебя с того момента, как впервые увидел, — шепчу я ей на ухо, целуя плечо, щеку. И, наконец, губы. Она целует меня с такой же страстью в ответ. Она равная мне во всех отношениях.

— Ты заслуживаешь лучшее, чем я. Большее, что я могу дать тебе. Но если ты хочешь меня, я не буду отталкивать тебя.

Я оставляю на ее губах нежный, целомудренный поцелуй, прижимаясь своими губами к ее и сближаясь с ней так, как ни с кем другим.

— Я люблю тебя, Катя.

— Я люблю тебя, Айзек, — ее голос мягок и нежен.

— Мой Хозяин, — говорит она шепотом. — Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, котенок.

Эпилог

Катя

— Я собираюсь отвести тебя домой к папочке, — воркуя я, поглаживая живот Тоби, золотистому ретриверу, в которого я влюбилась, несмотря на то, что иногда он становился упрямой собакой. Тоби улыбается мне, пасть открыта, зубы выставлены на показ, пока он игриво бьет лапой мне по рукам.

— Да, я, дружок.