Продана

– Я была продана туда фирмой, давшей объявление. За тысячу евро. Я протестовала, кричала, но мне пригрозили, что если я не отработаю полгода, то с моим младшим братом случится то же самое. И это было не пустой угрозой. В борделях много маленьких мальчиков. Конечно, я не хотела ему такой доли. В конце концов, в Москве я занималась проституцией, я к этому уже привыкла. Но представить, что похотливые самцы будут насиловать моего младшего брата, – нет, это было выше моих сил.

От Тани я узнала, что проституция в Германии не запрещена, но там много нелегальных борделей, в которых цены значительно ниже. За свою работу денег она не получала.

– Представляешь, Наташ, мы иногда принимали по десять клиентов в день, и никто не принимал во внимание, что у нас месячные или что мы болеем…

Татьяна замолчала. Я увидела слезы в ее глазах, но она постаралась скрыть их от меня. Я понимала, как тяжело ей рассказывать.

– Однажды я возмутилась, и меня избили, – сказала она, осторожно проводя рукой по моей голове. – Но не так, как тебя.

– Почему же ты не сбежала?

– Я не могла. Они пригрозили увезти меня в Турцию, если поймают. А быть проданной в Турцию – хуже не придумаешь. Там мужчины проституток считают за скот. Часто девушек принуждают участвовать в групповом сексе. А после Турции меня могли продать в какую-нибудь другую страну, где было бы немного лучше.

– Это же рабство, Таня… Продавать и покупать людей запрещено! – возмутилась я.

– Глупая ты, Наташка…

– Мы должны протестовать!

– А они тебя убьют!

– Есть же полиция…

– Полиция? А как в полиции узнают о тебе? Я подумала и не нашла ответа.

– Кто тебя станет искать? Никто! Во всяком случае, меня, детдомовку.

– Но так не должно быть! – возразила я. – Надо самим заявить в полицию!

– Да, ты уже попыталась сегодня… скажи спасибо, что Радик собирается подзаработать на тебе. Иначе бы он убил тебя, а тело выбросил в реку или закопал в лесу. И кто об этом узнает? Никто. Вот так-то…

– Но какой-то выход должен быть, я не хочу быть проституткой!

– Мой тебе совет: будь посговорчивей и попытайся установить хорошие отношения с Радиком. Он добрый, добрее Марата. Может, он отпустит тебя через год. Заработает на тебе денег и отпустит.

Я снова заплакала. Я не совершила никакого преступления. За что я так наказана? Кто дал право Сергею или Марату покупать и продавать меня? Я им не принадлежала, я не была предметом, который лежит на полке в магазине, на мне не было никакого ценника. Я была человеком, а не куклой.

– Наташа, ты еще молода. В жизни много грязи: торговля людьми, проституция, наркотики…

– Я не хочу быть проституткой. Кто-нибудь меня об этом спрашивал?

– Мир несправедлив. Некоторые в шоколаде родятся, а другие становятся рабами…

Но я не хотела жить в мире, где моим телом будут распоряжаться грязные дельцы. Мое тело принадлежало мне, а не им.

Я лежала на матрасе и скулила, как старая собака. Потом меня начал бить озноб. В детстве, замерзая по ночам, я залезала под одеяло с головой и накапливала там теплый воздух. Так я поступила и в этот раз. Натянув на голову плед, я попыталась согреться. Но у меня ничего не получалось. Я дула на руки, по очереди прижимала ступни к лодыжкам, но никак не могла справиться с сотрясавшей меня дрожью. Заснуть я тоже не могла.

Не знаю, как долго я так лежала. День перешел в вечер, вечер сменился ночью. Я уже не могла плакать, слез больше не осталось. Тело окоченело, и я ничего не чувствовала. Ни боли, ни страха – ничего. Все, что от меня осталось, – это оболочка.

Глава девятая

Время шло, и моя реакция на происходящее все больше притуплялась. Я странным образом дистанцировалась от своего тела, которое насиловали по нескольку раз в день. Иногда над ним развлекались сразу несколько мужчин, которых я не знала, иногда приходили Леандр или Радик, желавшие получить удовольствие от испускания спермы. До сих пор не пойму, как им не противно было совать свой член в мою матку, которая уже была полна спермой других. Я не мылась и не вытиралась, для меня это было безразлично. Если во время сношения клиенты не использовали презервативы, то мне и на это было наплевать.

Вообще, то, что происходило со мной, трудно называть сношением. Сношение все-таки близко к слову «отношение». Но никакими отношениями здесь и не пахло. В большинстве случаев клиенты приезжали попариться в сауну. Там они напивались до чертиков, нюхали кокаин, обкуривались гашишем, а потом засовывали свои члены в нас исключительно для того, чтобы спустить сперму.

Хуже всего было, когда меня принуждали заниматься сексом с Татьяной и Эвелиной. Физически это было не больно, но противно. А в целом я испытывала физическую боль при каждом контакте, независимо от того, происходило это орально или вагинально.