Проданная Польша: истоки сентябрьской катастрофы

Пилсудский, заключивший пакты о ненападении с обоими великими соседями, отдавал себе отчет в том, что такое положение вещей было временным. «Мы сидим на двух стульях, — сказал он одному из генералов, — но это не может продолжаться долго. Нам только нужно знать, с какого мы упадем сначала». Он указывал своим сотрудникам на то, что они обязательно должны учитывать те изменения, которые происходили в Германии и СССР. Тем не менее в Варшаве считали, что глубокие идеологические расхождения, существовавшие между «третьим рейхом» и Советским Союзом, делали невозможным сотрудничество между этими державами и что это обстоятельство позволит Польше проводить в течение определенного времени политику равновесия между этими двумя великими соседями.

Но как сам Пилсудский, так и его преемник, генерал Эдвард Рыдз-Смиглы, избегали тесного одностороннего сближения с одним из этих двух государств. Так, например, Польша не поддержала возникавшую в 1934 и 1935 гг. идею так называемого Восточного пакта, но одновременно отклоняла попытки вовлечь себя в русло антисоветской политики, например, отказалась вступить в «Антикоминтерновский пакт». В этот отрезок времени произошло определенное ослабление польско-французского союза, хотя он и впредь оставался основой польской военной и внешней политики. Польша с недовольством и беспокойством восприняла франко-чехословацко-советский договор, подписанный в мае 1935 г. По мнению руководящих кругов в Варшаве, он ограничивал возможности продолжения политики равновесия и лавирования между двумя великими соседними государствами. Тем не менее когда в марте 1936 г. Гитлер нарушил Локарнский договор, и немецкие войска вошли в демилитаризованную Рейнскую область, министр иностранных дел Бек и представитель польского военного атташе в Париже Густав Ловчовский заявили о готовности Польши выполнить свой союзнический долг, если Франция решит активно реагировать на действия Гитлера. Как известно, в то время Франция вела себя совершенно пассивно. Выход вермахта на прежние западные границы Германии значительно ухудшил стратегическое положение как Польши, так и Чехословакии.

В середине 30-х гг. поляки начали менять свои внешнеполитические планы — ибо ситуация на внешних границах ухудшилась. Аншлюс Австрии, а позже чехословацкий кризис вызвали в Варшаве желание поучаствовать в новом переделе Европы — но при этом варшавские политики даже не предполагали, что сами могут стать объектом этого передела!

^{Станковый пулемет Браунинга}

Мюнхенское соглашение от 29 сентября 1938 г., означавшее согласие западных держав на ликвидацию Версальской системы, вызвало в Варшаве неприкрытый восторг, несмотря на то, что сама Польша появилась на политических картах благодаря Версалю. Какая разница! Ведь есть шанс урвать чужое! И варшавские вожди приняли решение вынудить Чехословакию передать Польше ту территорию, на которую она претендовала и которая, по их мнению, все двадцать межвоенных лет была «спорной». По этому поводу 1 октября 1938 г. Польша направила Чехословакии ультиматум, который был принят пражским правительством. В течение первой декады октября 1938 г. «спорная» область была захвачена войсками «Отдельной оперативной группы Силезия», которая к 21 сентября была сосредоточена на польско-чехословацкой границе.

* * *

В современной Польше очень не любят вспоминать о подобных «канувших в Лету» исторических «мелочах». Зато там очень популярны рассказы о «дьявольских планах русских коммунистов», а вся предвоенная история сводится к тому, что фашисты и большевики на протяжении всего третьего десятилетия двадцатого века только и мечтали о том, как побыстрее захватить «несчастную» Польшу. О том, как эта самая «несчастная» Польша сама себя со всем тщанием загоняла во внешне — и внутреннеполитический тупик — сегодня ни слова.

При этом «забывается» или полностью отрицается, что и до, и после появления самого крупного нацистского «царя зверей» — Германии — Польша была небольшим фашистским «шакалом» или (по определению У.Черчилля) «гиеной», всегда готовой урвать кусок чужой территории. И доказательств тому множество.

Замминистра иностранных дел Польши Я. Шембек еще 27 февраля 1936 г. писал в своем дневнике: «Мы должны поддерживать направление германской экспансии в юго-восточном направлении, тем более что представляется почти бесспорным, что она не пойдет на север, а примет направление Дуная; Лукасевич считает, что если Германия «наложит руку» на Чехословакию, то это будет выгодно для Польши».