Проданное убийство

– И самый главный факт. Вот про него вы почему-то забыли. Ваша переписка с британским подданным, извлеченная из компьютера, служит веским доказательством, что рукописи у вас на руках не было вплоть до момента смерти Мальцева. Иначе вы давно от нее избавились бы, – припечатала я. – Почему вы не удалили переписку, Увеков? Память плохая?

– Вы все равно ничего не докажете, – как мантру, повторил он.

– Ах, да! Последний пустячок, – будто то, что собиралась сказать, только что всплыло в памяти, проговорила я. – Веревка. Вот от чего вы должны были избавиться в первую очередь.

– Веревка? – вновь побледнев, переспросил Увеков.

– Да, веревка. Обычная бельевая веревка. Такие продают в хозяйственных магазинах. Зачем вы оставили ее у себя? Вот уж действительно недальновидно. Экспертам не составит труда доказать, что часть веревки, на которой вы повесили Мальцева, отрезана именно от того мотка, что лежит у вас дома, – припечатала я.

– У меня нет никакой веревки, – неуверенно произнес он. – Вы не могли найти ее там. Она же…

Увеков осекся. Я победно взглянула на Кирьянова.

– Хотели что-то сказать, господин Увеков? – спросил тот. – Наверное, желали уточнить, каким чудом нашему сотруднику удалось найти ее? Так ваша домработница охотно ему помогла. И еще сокрушалась: как это вы выбросили в ведро такую добротную вещь? Ведь новенькая совсем. Можно на балконе натянуть и полотенца сушить после банных процедур. Решила ваша домработница, что это вы по запарке веревку в ведро сунули, ну и прибрала ее до поры.

После этих слов бравировать Увеков уже был не в состоянии. Раздавленный, он обхватил голову руками и принялся выть, раскачиваясь из стороны в сторону. Наблюдать эту картину ни у меня, ни у Кирьянова особого желания не было. Вызвав дежурного, Кирьянов приказал увести задержанного.

Эпилог

И вот я вновь сидела в уютной кухне Ирины Мальцевой. Хозяйка дома, как и ее сын, расположились напротив. Кирилл уплетал домашние пироги, запивая их чаем, и внимательно следил за нашей беседой, не встревая в разговор и ничего не комментируя. Из Ирины же, наоборот, вопросы сыпались как из рога изобилия. Я едва успевала отвечать.

– Не понимаю, как такое могло случиться? Павел всегда производил впечатление разумного человека. Рассудительного и целеустремленного. Отчего же в этот раз он решил поставить на карту свою свободу? Может быть, у него были крупные долги? – пытаясь сжиться с мыслью, что ее дальний родственник Увеков повесил ее бывшего мужа, предположила Ирина.

– Тут дело в другом, – ответила я. – Думаю, не ошибусь, если скажу, что причина всему – жадность. Как только Увеков узнал о существовании рукописи неизвестного стихотворения Александра Сергеевича Пушкина, написанного рукой поэта, с автографом, да еще ни разу не издававшегося, ни при жизни поэта, ни после его смерти, ни о чем другом он уже думать не мог.

– Как подумаю о том, что собственноручно передала номер телефона Павла бедному Филиппу, так мурашки по коже. И ведь Павел себя ничем не выдал. Я имею в виду в тот раз, когда приезжал ко мне домой. Месяц назад, – поежилась Ирина. – А ведь может быть, он уже тогда задумал избавиться от Мальцева. Жуть! Я принимала у себя на кухне убийцу!

– Не нужно драматизировать, мама, – включился в разговор Кирилл. – Татьяна, не слушайте ее. Ведь всем понятно, что она не желала смерти отцу. Он попросил – она дала. Да и Увеков наверняка в тот раз об убийстве еще не помышлял. Ведь я прав?

Кирилл внимательно следил за выражением лица матери, одновременно ожидая от меня ответа.