Продавец льда грядёт

В то время, как он говорит, Хикки неслышно появляется в пролёте задней двери. Он утратил свою сияющую дежурную улыбку коммивояжёра. Он перестал быть самоуверенным. На его лице — беспокойство, недоумение и досада; а также выражение упрямой одержимости. Когда он входит, его взгляд устремлён на Ларри. Когда он начинает говорить, все присутствующие вздрагивают и шарахаются от него.

Хикки(гневно). Это ложь, Ларри! Я не потерял ни капли уверенности! С какой стати? (Хвастливо.) Ей-богу, когда я решал кому-нибудь что-нибудь продать, что я считал они должны купить, я всегда мог с этим справиться!

(Неожиданно он смущается — колеблясь.) То есть… Нехорошо это с твоей стороны, Ларри, отпускать подобного рода остроты, когда я изо всех сил пытаюсь помочь.

Рокки(отодвигаясь от него вправо, резко). Не подходи ко мне! Я ничего про тебя не знаю, ясно?

У него угрожающий тон, но когда он поворачивается к Хикки спиной и делает быструю перебежку по диагонали к бару, явно, что он обращается в бегство. В баре он проходит вперёд и тяжело опускается на стул, обращенный к аудитории.

Хикки(идёт к столу справа сзади от стола, за которым сидит Ларри, и садится на единственный стул за этим столом, обращенный вперёд. Он оглядывает группу людей справа, с надеждой, а затем разочарованно. Он говорит с натужной попыткой вернуть свою былую шутливость). Ну, ну! Какие у вас тут успехи? Прошу прощения, что мне пришлось на время вас покинуть, но было одно дело, которое мне нужно было наконец уладить. Теперь всё улажено.

Хоуп(голосом человека механически повторяющим безнадёжную жалобу). Когда ты собираешься что-нибудь сделать с этой выпивкой, Хикки? Мы все знаем, что ты что-то с ней сделал. Это всё равно, что пить воду из-под мытья посуды! Никто не может отключиться! А ты обещал нам покой.

Вся группа объединяется в монотонном, жалующемся хоре. «Мы не можем отрубиться! Ты обещал нам покой!»

Хикки(взрывается в досаде и раздражении). Господи, Харри, сколько можно нудить об этой проклятой ерунде!? Ты ныл об этом весь день и весь вечер! И ты всех заразил этой дурью! Довели вы меня — поэтому я и ходил звонить. (Он берёт себя в руки.) Извините меня, мальчики и девочки. Я не имел это в виду. Меня просто беспокоит ваша реакция. Я надеялся, что к моему возвращению вы придёте в норму! Мне казалось, что при мне вы нарочно притворяетесь, потому что не хотите признаться, что я был прав. А я был прав! Я знаю по собственному опыту. (Доведён.)

Я это уже объяснял тысячу раз! И вы все прошли всё, что должны были, по полной программе! По всем подсчётам, сейчас вы уже должны быть всем довольны, без единой проклятой надежды или лживой мечты, которая бы вас изводила! Но вы только на себя посмотрите, вы ведёте себя как кучка кандидатов в покойники, заставляющих похоронное бюро себя дожидаться! (Он смотрит вокруг обвиняюще.) Я не могу это понять — разве что это всего лишь ваше тупое упрямство! (Он сдаётся, жалко.) Вы не можете со мной так обращаться! Вы мои старые приятели, единственные друзья, которые у меня остались. Вы знаете, что, единственное, чего я хочу, это увидеть вас всех счастливыми перед тем как я уйду. (Усилием воли заставляет себя вернуться к своей прежней манере бойкого конферансье.) И на это у нас осталось совсем мало времени. В два часа у меня встреча. Нам нужно действовать прямо сейчас и выяснить, что не так.

Тяжёлое молчание. Он раздражённо продолжает.