Продавец острых ощущений

— С места в карьер? Даже дожевать не дашь? — то ли пошутил, то ли на полном серьезе спросил патологоанатом.

— Потом дожуешь, к тому же и аппетит нагуляешь, — отшутился Гуров.

— Ладно, пошли, торопыга. — Филиппыч встал и заковылял к холодильным камерам. — Идем со мной, показать кое-что хочу.

Дело свое Филиппыч любил, даже гордился. «Скольких подлецов с моей помощью за решетку отправили, — любил приговаривать он. — Я, почитай, побольше прокурора людей пересажал». И это было правдой. Работал Филиппыч на совесть, замечал такие вещи, на которые другие спецы и внимания бы не обратили. За это его ценили и опера, и следаки, и даже судьи.

Вот и сейчас Филиппыч не сухой отчет собирался дать, а устроить показ по всем правилам, чтобы вопросов у полковника не осталось. Полностью выдвинул труп из морозильной камеры, откинул материал и заставил Гурова вглядеться в раны.

— Смотри внимательно, — наставлял он. — Сперва на руки, затем на ноги.

— Может, сразу скажешь, что я должен увидеть? — попросил Лев.

— Нет, смотри внимательно и сам увидишь. Так будет нагляднее, — повторил Филиппыч.

Гуров смотрел минуты три, пока не понял, о чем пойдет речь.

— Вижу, Филиппыч. Характер ран на руках и ногах. Я на верном пути?

— Правильно, молодец. Значит, легче будет объяснить, — похвалил Филиппыч. — Смотри, что получается. У погибшего множественные раны по всему телу. С уверенностью могу сказать, что били бейсбольными битами и режущим оружием, чем-то вроде тесаков, которыми домохозяйки мясо на кухне рубят. С той же уверенностью и почти со стопроцентной точностью скажу, что нападавших было не меньше шести.

— Почему не меньше? — уточнил Гуров.

— Могли не все бить, — пояснил Филиппыч. — Скорее всего, для такой работы нужен организатор. Человек, который контролирует ситуацию. Странно звучит, но это так.

— А вот этот пункт требует объяснений.

— Погоди пока, с контролером после разберемся. Сперва охарактеризую вот это… — Филиппыч обвел рукой тело. — Как ты сам смог заметить, характер ран на руках и ногах отличается. Чем? На руках раны исключительно от тесаков, на ногах — от бит. В первом случае раны рваные и резаные, во втором — гематомы и переломы костей. Как нападавшим удалось так четко разграничить направленность ударов?

— Возможно, сначала били битами, а затем, когда упал, добивали тесаками, — предположил Лев.

— Неверное предположение, — Филиппыч покачал головой. — Дело в том, что убитый вообще не падал. До того момента, пока его не выбросили из окна, разумеется.

— Не понял, это как? — Удивление Гурова было неподдельным. — Хочешь сказать, Кадацкий настолько крепкий парень, что его не свалили полсотни ударов битами и тесаками?

— Восемьдесят шесть битой и более сорока тесаком, — поправил Филиппыч. — Впечатляющие цифры, верно? Но насчет крепости ты не прав, парень умер практически сразу. Скорее всего, от страха. Сердце не выдержало и трех ударов. Я бы сказал, первый удар по голове вырубил уже практически мертвое тело. Процесс остановки сердца в результате инфаркта запустил именно этот удар, но до полной остановки оно дошло, когда парень был уже без сознания. И все же он не падал. Есть предположения почему?

— Специально держали?

— Именно. Зачем? Не спрашивай, на этот вопрос ответа у меня нет. Но держали однозначно. И били одновременно по рукам и по ногам. Трое орудовали битами, и их целью были ноги. Еще минимум трое работали тесаками, здесь целью были руки и торс. Каждый удар битой — перелом. Каждый удар тесаком — до кости. Когда количество ударов дошло примерно до двадцати, из тела начали выпадать куски. Их упаковали в отдельный контейнер, ты об этом знал?

— Жуть! Просто немыслимо, кому понадобилось так изгаляться? — не сдержался Лев. — Ведь ясно же было, что он уже мертв.

— Ты у нас спец по части мотивов, вот ты и думай, — усмехнулся Филиппыч. — Скажу откровенно, такой жестокости я давно не видел.

— Если навскидку, тут два варианта, — начал размышлять вслух Гуров. — Либо в раж вошли, остановиться вовремя не сумели. Либо такова была их цель, и тогда это больше похоже на ритуальное убийство.

— И снова не соглашусь. В ритуальном убийстве больше эстетики, если так позволительно сказать про убийство. Четкие границы — да, но конечная картина — ни в коем случае.

— Еще что-то есть для меня? — Гурова уже подташнивало от подробностей кровавой бойни, совершенной над одним человеком.

— Практически ничего. Перед смертью парень как следует подкрепился, причем не в дешевой забегаловке, а в приличном ресторане. Вывод: опасности он не ожидал, иначе кусок в горло не полез бы. Еще на шее, ближе к затылочной части, след от помады. Кто-то, питающий к парню особо нежные чувства, имел с ним интимный контакт в день смерти.

— Непосредственно перед убийством?

— Нет, в течение дня. Он успел сменить нижнее белье, а вот помыться полностью возможности не было, — пояснил Филиппыч. — Может, спешил на встречу, или воду отключили, и он ограничился полумерой. Теперь все. Официальный отчет жди через три дня, писанины тут много. Возникнут вопросы — звони в любое время. Это дело меня заинтриговало.