Продавец пуговиц

— Тасенька, я вчера сильно простыл. Попал под сильный дождь. Горло сильно болит, кашель сильный. Давай перенесем наше свидание?

— Простыл? Сильно? Так я тебе лекарства принесу, мед, чай горячий налью, молочка принесу. Я тебя быстро вылечу.

— Постой. Я точно заразный. Больной лечись, а здоровый болезни берегись! Я по-моему даже рыбок в аквариуме заразил, они вверх брюхом теперь плавают. Честно! Тебе не надо приходить, я поспать хочу! Чай с медом уже выпил и таблетки все нужные от температуры. У меня же и температура поднялась. — Марк схватил найденный вчера в раскопках градусник и для уверенности взял его в руки.

— Как жаль. А высокая?

— Кто высокая?

— Ну, температура высокая?

— А да, конечно. Вчера 39 и… «Очень высокую называть опасно, еще скорую вызовет!», — подумал Марк и продолжил: — 39 и 1, но утром уже лучше: всего то 37 и 5.

— Врешь, ты все, Марк. У тебя и градусника то никогда не было!

Марк вскочил и достал из-под кресла футляр с градусником. Он обнаружил его там, когда искал пробку.

— Таисия, ты что такое говоришь? Вот градусник у меня в руках, тут еще бумажка такая есть. Вот сейчас тебе прочту, раз не веришь — «Заметки по эксплуатации и хранению. Взять термометр за высокий конец и встряхивать рукой термометр так, чтобы мениск столбика ртути оказался ниже цифровой отметки 35 градусов С по шкале… Гарантийный срок эксплуатации 12 месяцев со дня ввода в эксплуатацию…» Ну?

— Ты надо мной издеваешься, Марк? У тебя другая женщина?

Марк посмотрел на пуговицу, тяжело вздохнул и сказал спокойным и немного дрогнувшим голосом:

— Нет, Тая. Я просто заболел. Причем реально заболел! У меня, по-моему, даже галлюцинации от температуры. Я тебе позже перезвоню, не сердись! А дождь все еще льет. Я не вру!

Тасю Марк знал почти с детства, и она все время кружилась вокруг него. О Тасе можно было бы сказать словами кентервильского приведения «Он была дурна собой и совершенно не умела готовить». Что касается второго замечания, тут не могло быть другого мнения. Курица зажарила бы сама себя лучше, чем это сделала бы Тая. А вот что касается ее внешности, тут не все так однозначно. В детстве и юные годы про нее часто говорили, «она будет красивой женщиной, очень привлекательной, у нее для этого есть все задатки», но как только Таю стали называть женщиной, о ней отзывались за глаза так — «в детстве и юности, по всей вероятности, она была красавицей, но ничто не вечно под Луной».

Марк машинально засунул градусник под мышку и взял в руки ту самую пуговицу. Рассматривая эту утонченную женскую штучку, Марк думал о химчистке и странном разговоре в магазине, о пациенте Алике, с его нерешительностью и безответственностью, о Марке Приютове, пловце и покорителе волны, об одиночестве той пожилой дамы и о бессмысленной жизни, которую ему больше всего захотелось наполнить какими-то значимыми вещами. А начинать все нужно было с победы над водной стихией, при мысли о которой, температура тела Марка опускалась ниже положенной нормы.

Марк убрал градусник и пошел готовиться к дальнему плаванию.

Сухой кораблик беспомощно лежал на дне ванной. Марк много раз думал и решал, когда лучше наполнить ванную и когда в нее погрузиться. Проще было набрать ее полностью, а потом (уж будет что будет) попытаться залезть в воду. Сложнее, но надежнее — залезть сразу в ванную и наполнять ее постепенно. Решить, какой вариант выбрать, было трудно. В каждом крылась какая-та явная и серьезная опасность. Марк вернулся в комнату и взял бумагу для принтера, вытащил несколько листков и принялся складывать кораблики — чтобы как-то успокоиться и расслабиться. Первый кораблик получился самолетиком. Так уж вышло, что руки сами его сложили. Самолетик полетел по комнате и чуть не упал в аквариум. После нескольких попыток, наконец, появилась первая лодочка, ближе к обеду сделался и пароходик с трубой.

После обеда Марк разложил в ванной все свои творения и пустил воду. Бумажные кораблики чуть не погибли под сильным напором и кран пришлось закрыть. Марк уже стоял голый, но никак не мог сделать окончательный выбор, хотя и четко понимал, что в полную ванную он не за какие коврижки не полезет. Он, вообще, не любил коврижки.

Согрев холодный чугун кипятком, медведь все таки опустился в ванную и открыл воду. Пока было не страшно, а тревожно. Марк всегда принимал душ — это его не пугало, но вода начинающая покрывать стопы ног и притапливать ягодицы настораживала не на шутку. Сердце застучало громче, дыхание становилось прерывистым и неровным, в глазах потемнело. Марк отвлекся на кораблики, снова разложив их на поверхности воды, практически еще на самом донышке. Он охранял их от попадания под бьющую струю и старался не думать о том, что уровень воды с каждым мгновением поднимается все выше.