Продавцы теней

Но не такой человек Евграф Анатольев, чтобы уступить Станиславскому. Он обещал представить «живую ленту» о мхатовских гастролях и никакое «нет» его не устраивало.

Последовало несколько телефонных звонков в апартаменты Константина Сергеевича. Напоминание о рекламных роликах для предстоящих европейских гастролей. И вопрос был решен — получено разрешение на съемку первого действия «Села Степанчикова и его обитателей».

Камеру решили установить в партере, слева от сцены. Стоя возле нее, Ленни вспомнила сияние и невидимый зал, над которым она стояла с Эйсбаром, а потом под аккомпанемент «Защиты Зимнего» медленную требовательную усладу. Ее обожгло это воспоминание. Но тут кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась. Неточка. Кажется, опять не в себе. Глаз горит, веки нервно подергиваются. Михеев обратил как-то внимание на то, что он носит в кармане длинной черной кофты весело позвякивающий футляр — скорей всего шприц, а где-то в ватке прячутся ампулы. Пожалуй, что с морфием. И синяки под глазами характерные, и восторг сменяется апатией с регулярностью восхода и заката, не говоря уже о молитвах царице кинокамере в тиши операторского грузовика. Михеев хотел сказать Ленни о своей догадке, да так и не собрался. Его ли это дело, в конце концов.

— Послушайте, Ленни, — лихорадочно зашептал Неточка. — Я на поклонах выйду на сцену с букетом. Вы непременно меня снимите! Непременно!

— Снимем, снимем. — Ленни успокоительным жестом похлопала его по руке.

Все шло благополучно. Иван Москвин в роли Фомы Опискина был неподражаем, но Ленни и Колбридж понимающе переглядывались: съемка вряд ли получится хорошей. Специальный свет поставить не разрешили. Москвин то вбегал в кадр, то выбегал. Никакого целостного ощущения. Как бы ни оказалось, что Станиславский прав.

Сняли один моток пленки. Перезарядили камеру и приготовились к поклонам артистов. Овация не заставила себя ждать. Зажегся свет. Ленни дала сигнал «Мотор», и камера застрекотала.

Из правой кулисы на сцену вышел Станиславский, поклонился. Восторженная публика понесла цветы. Появился и Неточка с букетом. Приблизился к Станиславскому и посмотрел в сторону Ленни. Она улыбнулась ему. Вдруг Неточка отшвырнул букет в сторону, вытащил из кармана револьвер, уронил, поднял и… навел на Станиславского.

Ленни показалось, что идет замедленная съемка. Неточка что-то кричал: «Футуризм отменяет…» Наверное, пистоль маскарадный и, конечно, не заряжен. Но Неточка взводит курок… «Футуризм отменяет психологический театр! Нет — мозгокопательству! Да — полету механического глаза!»

— Стоп! — растерянно произнесла Ленни. Колбридж остановил камеру.

Ее «стоп» громом разнеслось в кромешной тишине оцепеневшего зала. Неточка обернулся к киносъемщикам. Их камера замерла. Замер и Неточка. Он готовил эстетический подвиг. Продумывал нюансы. Не одну неделю. Настоящее произведение разрушительного футуристического искусства должно быть зафиксировано царицей кинокамерой, чтобы впоследствии не было инсинуаций. Футурист идет на войну, войдет в кадр и победит. Весь мир узнает. Узнает! Но камера остановилась. Они нарушают его тщательно продуманную концепцию.

Неточка отвернулся от Станиславского, который застыл, придерживая пенсне. Оцепенели и другие артисты, будто играли финал «Ревизора». Один из актеров воспользовался замешательством безумца и рухнул на Станиславского, прикрыв своим телом. Неточка посмотрел Ленни прямо в глаза и выстрелил. Зал ахнул. Ленни зажмурилась. Обжигающая боль в плече брызнула фейерверком. Ей показалось, что брызнули и наряженные зрители, разлетевшись на куски под куполом цирка.

Глава XXII. Бегство Ленни

Ленни открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Пространство вокруг кровати было окружено белыми холщовыми занавесками, от которых исходил легкий запах эфира. Тупая боль отозвалась в плече, когда она попыталась приподняться, и Ленни вспомнила: театр, великий режиссер, Неточка, дуло пистолета, выстрел, зрители, взлетевшие от удивления под купол цирка Миссури, карета скорой помощи, врач с кудрявой бородкой.

— Мисс Елена, слава всевышнему, вы проснулись, — прошептал Колбридж. Он сидел у изголовья кровати, с трудом втиснув пухлое тело в маленькое креслице. — Вы говорили во сне, даже что-то пели. Действие лекарств, наверное… Они вытащили пулю и надеются, что удастся избежать осложнений. Заживет как на щенке.

Ленни раздвинула губы в улыбке. Толстячок Колбридж… Вот уж с кем действительно спокойно.

— Что с пленками? — прошептала она, облизывая пересохшие губы.

— Не волнуйтесь, мисс Елена. Я снял гостиничный номер на чужое имя. — Колбридж легко поглаживал ее одеяло. — Мне помогла Лилия. Пленки в шкафу, в двух шляпных коробках. Полиция делала обыск, но мы их опередили. Оставили только готовые киножурналы и брак. — И Колбридж грустно добавил: — Оборудование изъяли. Автоколонну до конца следствия из города не выпускают.

О покушении на Станиславского трубили все газеты. Неточка сделал заявление в полиции о том, что в течение нескольких месяцев тщательно готовил акцию.