Продавцы теней

Стали советоваться с местным консультантом. Тот ездил в какое-то управление — или врал, что ездил, — привозил карты и чертежи, из которых выходило, что снимать можно. Консультант залезал под мост, вымерял стяжки, цокал языком, свистел и качал головой: «Да! Да!» Снимать Эйсбар собирался на закате — против красной тарелки солнца — и продолжать с наступлением темноты, чтобы статисты казались фигурками, вырезанными из черного картона.

Эйсбар то и дело отодвигал оператора, заглядывая в глазок объектива.

— Может, сам встанешь у камеры? — спросил в конце концов Гесс. Эйсбар кивнул, и они поменялись местами.

Дальнейшее Эйсбар видел через глазок видоискателя. Около сотни крестьян вы&ли на мост с одной стороны и десятка четыре солдат — с другой; включили прожекторы. Застрекотала камера и… остановилась.

— Вяло! Вяло идут! — закричал Эйсбар в рупор, как будто массовка могла его понять. Здесь она напоминала ему скопище травы, податливой, трепещущей от дуновения ветра и безразличной. — Солдатам наклониться вперед, ружья вперед, идти как одно целое!

Матрос переводил, а Эйсбар смотрел ему в лицо, пытаясь различить в птичьем квохтанье неведомого языка свои слова.

— Матвей Тимофеич, — наклонился он к переводчику. — Не могли бы вы им внятно объяснить, я имею в виду солдат, что надо идти в ногу. В ногу! Ать-два! Пожалуйста, скажите доброе слово, как вы умеете.

Матвей Тимофеич горделивым жестом вытер усы и важно кивнул. Эйсбар и Гесс переглянулись, подмигнув друг другу. «Сейчас снимем, сейчас будет… знаю…» — бормотал Эйсбар.

Диск солнца приближался к горизонту. Эйсбар понимал, что на черно-белой пленке он будет казаться рисованным театральным задником — вот и хорошо. Ему захотелось сделать странную сцену, которая в неожиданный момент перевернет весь фильм, — циничную, пародийную. Акцент, меняющий на мгновение смысл происходящего. Это будет эпизод, который покажет комическое бесплодие массовых баталий. Театр теней, снятый в натуральную величину, — это и станет странным акцентом.

Солнце зацепилось за горизонт, свет ушел из воздуха, включили прожекторы. Статисты двинулись: покачнулась и повлеклась волной толпа слева, маршем в ногу застучала каблуками переодетая в колониальную форму массовка справа. Мост вошел в резонанс с шагами марширующих. Камешек выпал из-под основания, потом еще один и… центральный проем моста рухнул. Съемочный люд замер в оцепенении. На мосту началась паника. Статист с рыжим париком на голове, одетый английским офицером, балансировал на краю разлома, а потом рухнул за первой шеренгой солдат.

Эйсбар не отрывался от видоискателя. Он не понимал: это завтрашний сон, сегодняшний или реальность. Быстро темнеющий воздух наполнился криками и визгом. Камера работала, пока не кончилась пленка.

Бомбейская британская газета обвинила Эйсбара в халатности, повлекшей за собой гибель двух сотен людей, и в том, что в минуты катастрофы камера продолжала работать и шли съемки. Последнее обвинение Гесс опроверг, заявив, что он, как оператор, находился в стороне от камеры, и, значит, она была выключена. Однако британцы готовы были раздуть большой конфликт и под сурдинку выдворить русскую съемочную группу из страны. Вдруг публикации прекратились. Эйсбар решил, что не обошлось без дипломатических ухищрений Долгорукого, который, впрочем, напрямую ему ничего не писал. Тем не менее легкое похлопывание по плечу невидимой дланью Эйсбар почувствовал. И это было неприятно.

Глава IV. Ленни получает одно предложение за другим

Ленни стояла у окна, глядела на верхушки пиний, росших вокруг павильончика, выполненного в классическом стиле: ротонда с круглыми белыми колоннами, — и вспоминала, как в первый день, расположившись в ротонде, расставила на полу жестянки с пленками и долго ходила вокруг, не решаясь открыть.

Вот как бывает: столько месяцев видеть во сне прыгучие кадры, столько раз примериваться, как она их смонтирует, и — растеряться в нужный момент. Она беспомощно смотрела на железные коробки. Да подскажите наконец, как начать! Никто не откликнулся, только пинии качали за окном пушистыми шариками крон, и она быстрым решительным движением сорвала крышку с первой коробки. И вот несколько месяцев каждое утро она приезжает в свой павильон, и скоро, кажется, канва фильмы окончательно прояснится.