Читаем Проделки Кейджо полностью

– Лучше в таракана или клопа, – предположил господин Витти. – Ведь он их так любит. Вот и стал бы одним из них. Мы не должны делать ему плохо.

От такой перспективы орангутанг стал прыгать и громко кричать.

– Вот видишь, ему не нравится, – обрадовался господин Киви. – Клопы меня покусали сегодня ночью. Ты хочешь, чтобы их стало на одного больше? Пусть лучше останется обезьяной.

– Кто из нас старший?! – не хотел уступать господин Витти.

Спор перешёл на новый уровень.

Надежды орангутанга, казалось, окончательно рухнули. Он закрыл лапами лицо и заплакал.

Волшебники ещё целый час продолжали спорить и так и не договорились, в кого лучше превратить господина Атто. Наконец господин Киви не выдержал: «Пусть остаётся как был, а в кого его превратить, решим после» и произнёс своё «Бананза!».

Орангутанг вернулся к прежнему человеческому облику господина Атто. Если, конечно, неопрятного и лохматого хозяина гостиницы можно считать таковым.

После этого волшебники пошли смотреть кафедральный собор, главную достопримечательность Антенарии. Стоя на Ратушной площади, они снова расспорились о том, какой шпиль выше: в Любеке или Ганновере? Так увлеклись, что вокруг себя собрали огромную толпу зевак. Затем остановились, огляделись, произнесли известные слова, превратились в больших чёрных птиц, наподобие фазанов, коих прежде у нас никогда не видели, взмахнули крыльями и улетели прочь. Больше их в Антенарии никто не видел.

А господин Атто помылся и побрился. Стал выглядеть прилично. И гостиницу привёл в идеальный порядок. Избавился от тараканов и клопов, чтобы они не напоминали ему всю эту историю. Купил дорогие зёрна и стал готовить отличные аффогато и латте. Вот так. Чему удивляться?

Ведь я уже вам говорил, есть у нас в Антенарии гостиница «Циветт». Что означает её название, никто не знает, да это и неважно. Поскольку она единственная в нашем городе, то считается самой лучшей. Просто лучше неё другой гостиницы нет и быть не может. Хозяин «Циветта», господин Атто, имеет репутацию человека заботливого и доброго.

Двойники

В нашем городе всё было тихо и даже скучно, пока здесь не появился этот странный фотограф – господин Элио. Хотя кто знает, может, и не в нём дело. Открыл в самом центре, возле Ратушной площади, ателье, и тут-то всё и началось. Стоило к нему зайти сфотографироваться, как через некоторое время в городе появлялся точно такой же человек, словно живая фотокопия и одет как на фотографии. Ходил, разговаривал, занимался обычными делами, только никогда не встречался со своим оригиналом. И без того путаница возникала невероятная, поскольку никто не мог отличить: кто из людей настоящий, а кто нет.

Называли их копиями, аватарами, двойниками, фотографическими людьми, но никто не мог понять, как такое вообще возможно: откуда они появляются и зачем? Повстречал в городе своего хорошего знакомого, разговорился с ним. Потом выяснялось, что это был вовсе не человек, а непонятно кто. Со временем эти двойники исчезали – и могло быть и не по две, даже по три копии (кто может с уверенностью это утверждать?) – так же незаметно, как и появлялись.

Всё бы ничего, но случались конфузы. Кто-то брал деньги в долг, но потом отказывался возвращать. Якобы это не он занимал, а копия. Или кто-то соблазнил чужую жену и тоже потом не признавался, сваливая всё на двойника.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза