Продолжение следует

— Я говорю серьёзно. Король… — он сглотнул. — Король Карл задумал подлость, мне кажется. Он не поможет тебе, когда проклятые бургундцы обложат тебя со всех сторон.

Жанна-Илайя внимательно смотрит на рыцаря.

— Ты подданный короля Карла… Разве ты не должен блюсти его интересы?

— Короли приходят и уходят, а Франция остаётся, — Де Мец сглотнул снова. — И ещё я не хочу твоей смерти.

— Мой рыцарь…

— Я люблю тебя, Жанна.

Она молчит, задумчиво смотрит вдаль.

— Я знаю, мой славный Жан.

— Я знаю, что ты знаешь. Ты видишь людей насквозь. Не говори ничего, не надо. Я тоже всё про тебя знаю.

Жанна рассмеялась.

— Так-таки и всё? Что же именно ты про меня знаешь, мой рыцарь?

— Ты послана небом, чтобы спасти Францию. Не отпирайся, любовь моя. Да, ты послана небом. У тебя есть друг, ангел-хранитель, прилетающий с неба. Я видел.

Она внимательно смотрит на него.

— Некоторые служители церкви, и не только они, считают меня ведьмой…

— Пусть расскажут это сатане в аду, куда они несомненно попадут после смерти. Ты святая Орлеанская Дева. Светлая моя радуга…

Жанна вздрагивает. Смотрит на Де Меца очень внимательно.

— Я ничего не прошу у тебя, Жанна. Я понимаю, что Бог вскоре призовёт тебя на небо, в Рай (она снова заметно вздрагивает). Кто я такой, чтобы мешать тебе? Но я прошу тебя — не езди в Компьень.

Она вздыхает. Проводит пальцами по его щеке.

— Что же делать… Я поеду, Жан.

Он ловит её руку, прижимает к губам.

— Ну что ж… Тебе виднее. Могу я попросить тебя ещё?..

Вместо ответа она крепко целует его.

— Я правильно исполнила твою просьбу?

— Прощай, Жанна.

* * *

— … Жанна из Домреми, именуемая также Жанной Д'Арк, иначе же Орлеанской Девой, ты обвиняешься в богомерзкой ереси, колдовстве, ведьмовстве и богохульстве, в ношении мужской одежды, в наведении порчи на короля Карла Седьмого Французского, своего господина… ап… ап…

— Достаточно, ваша святость и непорочность. А ещё я как-то раз ела свинину. Запишите.

Толстый священник малиново багровеет, но не может выговорить ни слова. К нему бросается пара церковных служек, но он уже продышался.

— Тебе легче, попик? Теперь слушайте, что я вам скажу. Я внимательно рассмотрела материалы своего судебного дела и объявляю вердикт — я невиновна ни по одному пункту и должна быть освобождена из-под стражи прямо в зале суда. Но, возможно, у трибунала есть особое мнение. Я его с интересом выслушаю. Прошу вас!

У председателя трибунала наконец-то прорезался голос.

— Увести! В подвал её!

* * *

— … Ваше преосвященство, эту ведьму упускать нельзя! Господь в бесконечной милости своей отдал нам её в руки, но если мы не внемлем его гласу и выпустим её…

— Она пользуется необычайной популярностью в народе, брат мой. Её почитают спасительницей Франции, чуть ли не святой. Как мы будем выглядеть, казнив её? Возможно, удобнее применить яд? У нас есть неплохие специалисты. Человек умирает не сразу, а спустя несколько дней, даже недель. Мы выпустим её…

— Нет! — говоривший священник энергично замотал головой — Нет, ваше преосвященство! Святой церкви не должно идти на поводу у черни. Мы должны проявить твёрдость и отправить ведьму на костёр. И пусть трепещут враги церкви нашей!

— Вы так боитесь её, брат мой? Всё-таки яд удобнее…

— Ваше преосвященство. Она вывернется. Её же ничего не берёт! В самом начале её ранило стрелой из доброго английского лука. Любой рыцарь слёг бы на месяц, если не больше, а она через три дня сидела в седле и вела в бой! А эти её доспехи? Они появились неизвестно откуда, ни одному мастеру таких не заказывали. Человеческая рука вообще не в состоянии выковать такое!..

— Кстати… Это правда, что её доспехи не берёт даже арбалетная стрела?

— Святая правда, ваше преосвященство. Стрела крепостного арбалета, навылет пробивающая закованного в латы рыцаря с пятисот шагов, от её доспехов отскакивает, как горох!

— Как же она их таскала?

— Они даже легче обычных, ваше преосвященство. Говорю вам, это колдовство. Но не это главное.

— Что же ещё?

— Она способна наводить морок. И читать мысли.

— Ну-ну…

— Верьте мне, ваше преосвященство! Это ведьма ужасной силы!

— Почему же она не явила свою мощь при аресте?

— Этого я до сих про понять не могу, ваше преосвященство. Возможно, господь Бог наш в великой милости своей…

— Хватит болтать! Я спросил серьёзно!

Священник вытер лысину, отдуваясь.

— А возможно, дело обстоит ещё хуже. Возможно, у неё есть какие-то непонятные нам планы. У меня всё не проходит ощущение, что она играет с нами в поддавки. Палач, которому было поручено испытать её огнём, лишился дара речи и пускает слюни, непрерывно улыбаясь. Второй забился в угол и панически боялся воды, а когда его попробовали напоить насильно — это на третий или четвёртый день, бедняга уже умирал от жажды — так он с первого глотка захлебнулся и умер! А третий просто отказался работать. Предпочёл получить двести палок, скотина.

— И как же вы намерены в таком случае возвести её на костёр? Она прикажет солдатам освободить себя, а святой трибунал бросить в огонь…