Проект 018. Жизнь!

Личностью государства, образно говоря, его душой, является институт — носитель идеи. Носитель может быть религиозным и светским, но его цель всегда идеальна. Он стремится к тому, чего нет в земном мире, что выводится из охвата и понимания целого мира.

Как одно тело неполноценно без личности, так одна личность неполноценна без тела (до конца непонятно, личность вообще может существовать вне тела или нет). Синтез тела и личности (государства и идеи) дает наибольший эффект. Но реализуется этот эффект, когда обе половины целого придерживаются принципа «кесарю кесарево, а Богу божье». Это означает, что каждый стремится к цели, соответствующей его природе, не пытаясь доминировать одновременно сразу в обеих областях — и в материальной, и в идеальной.

В этой парадигме самая эффективная модель рождается, когда государство стремится к своей цели, а душа государства, его религиозный или светский институт, стремится к своей цели, и никто не пытается использовать другого для достижения своей цели. Когда государство не использует, например, церковь для решения государственных вопросов, а церковь, если у нее есть такая возможность, не пытается использовать государство для достижения своих нематериальных целей (например, обращения народа силой в веру).

В свете этих размышлений я прихожу к выводу, что единственная цель государства — быть сильным в материальном смысле. Все, никаких иных целей у него не может быть. Его политику должно определять только это стремление. Цель государства — иметь силу.

За образец можно взять Римскую империю. Рим был самым сильным в мире, потому что в своих решениях не был связан религиозными или философскими ограничениями. Культ материальной силы был идеологией железного Рима. Будучи свободным от всех нематериальных идей, он принимал решения, ориентируясь только на эффективность.

Упадок Римской империи начинается, когда в ней появляется идеология, сделавшая из Рима инструмент достижения своих целей. В итоге империя сначала развалилась на две части, на Восточную (Византию) и Западную (примерно область современной Европы). В конце V века от престола отрекся последний римский император, и империя прекратила свое существование не только де-факто, но и де-юре. Осталась Византия, связанная христианским взглядом на мир. Разрываясь между действием по ситуации и по вере, она не имела шанса стать прежним железным Римом. Пытаясь совместить соответствие христианским установкам с решением государственных задач, сама себе противоречила и лукавила, что нашло отражение в ее внешней и внутренней политике.

Объяснения историков, что Римская империя развалилась из-за того, что изнутри ее разрушало движение рабов, а снаружи набеги варваров, не выдерживают никакой критики. Рим приходит в упадок, когда его связывает идеология. Теперь он вынужден действовать не по ситуации, а с учетом доминирующей идеологии. Но такая ситуация абсурдна. Представьте себе шахматиста, в котором в разгар партии проснулась любовь… к шахматным коням. И он уже не может ими жертвовать — из-за любви. Это неизбежно ослабит его.

Можно оспорить мое утверждение, указав на теократические государства, которые стали сильными благодаря идеологии. Наиболее ярко на это указывает арабский халифат, который без исламской идеологии не мог на свет появиться, вырасти и развиться.

Все верно. Но идеология помогла ему только на первое время. Потом, когда пришел черед отвечать на вызовы истории и хороший ответ предполагал от государства действие, не вписывающееся в идеологию (или прямо ей противоречащее, например кредиты), эти государства начали увядать. Вынужденные действовать в условиях идейных ограничений, они или шли путем полумер, или лицемерили, называя черное белым. Не в состоянии дать эффективный ответ на ситуацию, они все оказались на мировой обочине.

По-настоящему сильным государство становится, если не связано идеологией и в своих решениях ориентируется только на эффективность. Как только государство своим ориентиром объявляет религиозную или светскую идею, оно оказывается привязанным к линии идеологии, как персы к береговой линии. Оно не может действовать по ситуации, как СССР в свое время, связанный коммунистической идеологией, или столкнувшаяся с наплывом беженцев Европа, связанная гуманистическими установками (хотя, судя по шоу с забоем жирафов в зоопарке, общество готовят к эффективному решению проблемы).

Но при этом государство не может быть сильным, не имея никакой идеологии. Тот же Рим сделал своей идеологией максиму, согласно которой боги желают, чтобы он правил всем миром.

Государство без идеологии подобно человеку, в котором нет личности. Это просто туловище, которое хочет есть и пить. По-настоящему сильным это туловище не может быть. Оно суть плесень, ползущая за глюкозой и ориентируясь на сиюминутные выгоды.