Проект 018. Жизнь!

Если не ставить вопрос о целях, ради которых это делалось, получается, римские власти, медики-студенты, Тамерлан или немецкие генералы просто хулиганы с уклоном в маниакальность. Но если знать цель, действия получают объяснения. Тамерлан строил свои пирамиды из голов и людей с целью сломать волю к сопротивлению. Афганская пирамида Тамерлана несколько суток стонала на всю округу, транслируя смертельный ужас. Немцы развешивали людей на деревьях, как игрушки на елках, с той же целью.

Я сейчас не вхожу в рассмотрение, хорошо они делали или плохо, достигли своих целей или нет. Я лишь говорю, что у всякого действия власти есть цель. Через лицезрение кровавых зрелищ римская власть надеялась вырастить воинов. Через лицезрение убийства жирафа или разделки льва маленьких граждан Европы готовят к будущему, которое, судя по всему, будет весьма кровавым. Выживет в нем тот, кто не отягощен демократическими взглядами и спокойно относится к уничтожению людей, если того требует ситуация.

Дела большого масштаба суть шахматы — к фигурам на доске нет жалости. Игра шахматиста оценивается не по количеству сохраненных им фигур, а по конечному итогу — победил он или проиграл. Победителей не судят.

Европа формирует новое поколение. И параллельно переформатирует «кошечек». Сначала их сформировали одним образом, чтобы получить предсказуемую реакцию — сочувствие (на ней поток чужеродного материала вводят в тело Европы). А потом другую такую же предсказуемую реакцию — ненависть (она нужна, чтобы вывести чужеродный материал из своего тела и в процессе этого действия переформатироваться).

Когда Европа дойдет до нужной кондиции, она пересмотрит ключевые моменты. Пока она живет в инфантильном состоянии. Например, европейцы искренне не понимают, за что исламисты устраивают им теракты? Они же ничего плохого никому не сделали. Европейские обыватели просто планировали сидеть у своих телевизоров, попкрон кушать и смотреть, как их самолеты бомбят чужую территорию. За что же с ними так?

Беда не столько в терактах, сколько в неадекватности восприятия. Европейцы не притворяются в своем недоумении. Они искренне не понимают, за что их убивать. Или за что эти нелюди, на которых самолет сбрасывал бомбы, расстреливают беззащитного летчика, катапультировавшегося с этого самолета? Он был абсолютно беззащитен, а по нему стреляли… Ну разве это люди — сокрушаются европейские обыватели… Никак не связывается у людей в головах, что если самолет сбрасывал на головы бомбы, то у тех, на кого падали эти бомбы, есть моральное право защищаться.

Безыдейная Европа проигрывает на фундаментальном уровне. Что она может? Убить. А что могут те, на уничтожение кого она смотрит по телевизору? Тоже убить. Внешне кажется, обмен равноценными ударами. Даже у НАТО, кажется, перевес. Этот альянс намного больше убивает, нанося авиаудары. Но этот перевес кажущийся…

Чтобы показать это, нужно иметь в виду, что для европейца максимальное зло — это смерть. А для их оппонентов смерть — это вообще не зло. Это добро. Особенно за веру. Это путевка в рай, и потому исламисты не боятся смерти, они ее жаждут.

В свете этих рассуждений получается, что исламисты могут принести европейцам максимальное зло. А европейцы не могут принести исламистам максимального зла. И это в стратегической перспективе есть абсолютное преимущество. Если для солдат одной армии жизнь является высшей ценностью, а для других высшим благом, при прочих равных нет предмета для разговора на тему, кто победит.

Однажды в Византии был такой случай, когда полководец предпочел отступить, чем сражаться с одним воинственным племенем. Племени предпочли заплатить откуп, чем сражаться в ними. В чем же было дело? А дело было в том, что перед битвой полководец наблюдал необычную картину. Он увидел, что несколько человек вырвались вперед, чтобы в первых рядах сражаться, а их тут же свои за это убили. Он попросил пояснить, что это значит, и ему объяснили, что религия этого племени учит, что в рай можно попасть, только если погиб в бою. Естественно, право первыми войти в рай принадлежало элите. Потому она и стояла в первых рядах, где вероятность смерти была выше. А люди из второго ряда попытались встать в первый ряд, чтобы повысить свои шансы умереть, чем нарушили право элиты. За это их и казнили. Полководец после услышанного объяснения послал послов договариваться с этим племенем. Потому что как воевать с врагом, целью которого является не столько победа (это бонус), сколько смерть в бою?

Западный мир оказывается примерно в том же положении, но хуже. Если Византия имела идею загробной жизни (правда, менее ярко выраженную, чем это племя), то Европа не имеет ничего подобного. Это делает ее в военном смысле нулем. Все вопросы она будет пытаться решить деньгами. Ее военные ответы будут строиться исходя из отсутствия риска для жизни — авиаудары с недосягаемой высоты и различные беспилотники. Но если не забывать, что за разворачивающимися событиями стоит серьезный игрок, у Европы нет шансов, кроме как расслабиться и попробовать получить удовольствие.