Проект «Аве Мария»

В течение следующих двух часов я тщательно собираю все частицы с обеих половинок пробоотборника, причем каждая партия попадает в отдельный контейнер. Затем промываю образцы водой и жду, пока астрофаги опустятся на дно. Вместе с астрофагами я наверняка набрал много липкого вещества, от которого нужно избавиться.

Далее наступает очередь опытов. Первым делом я определяю ДНК-маркеры[139] нескольких частиц, дабы удостовериться, идентичны ли эти астрофаги тем, которые я исследовал на Земле. Оказалось, что идентичны. По крайней мере, по тем маркерам, которые я проверял.

Затем проверяю общее количество образцов в обеих партиях.

— Интересно, — хмыкаю я.

— Что интересно, вопрос? — тут же спрашивает Рокки.

— Обе половины прибора собрали примерно одинаковое количество частиц.

— Неожиданно, — удивляется он.

— Неожиданно, — соглашаюсь я.

Одна сторона пробоотборника была обращена к Тау Кита, а другая — к Эдриан. Астрофаги мигрируют во время периода размножения. Каждый астрофаг, который, игриво подмигивая, летит на Эдриан, возвращается оттуда вдвоем с дочерней клеткой. Иными словами, астрофагов, которые спешат с Эдриан на Тау Кита, должно быть в два раза больше по сравнению с теми, что двигаются в противоположном направлении. Но, видимо, это не так. Исходящий поток по численности равен входящему.

Рокки карабкается по туннелю на потолке лаборатории в поисках места, где будет виднее (точнее, слышнее).

— Ошибка в подсчете, вопрос? — предполагает он. — Как ты считаешь, вопрос?

— Я измеряю общий объем выделяемой тепловой энергии в обеих партиях.

Это самый надежный способ подсчета количества астрофагов. Каждая частица стабильно держит температуру в 96,415 градусов Цельсия. Чем больше астрофагов, тем сильнее разогревается металлическая пластина, на которую я их переместил.

— Хороший метод. — Рокки задумчиво соединяет две клешни. — Количество в выборках действительно одинаковое. Почему, вопрос?

— Не знаю.

Я кладу несколько «возвращающихся» астрофагов (тех, что летели от Эдриана к Тау Кита) на предметное стекло и несу к микроскопу.

Рокки спешит за мной по туннелю, стараясь ничего не пропустить.

— Что это, вопрос?

— Микроскоп, — объясняю я. — Он помогает мне видеть очень маленькие вещи. С его помощью я могу увидеть даже астрофагов.

— Удивительно!

Заглянув в окуляр, я чуть не вскрикиваю от изумления. Помимо астрофагов, там масса интересного! Предметное стекло испещрено знакомыми черными точками. А еще я вижу прозрачные клетки, малюсенькие, похожие на бактерии штуки, и другие, чуть крупнее, напоминающие амеб. А еще тонкие штуки, толстые штуки, спирали… Их в образце несметное количество! Слишком много разных объектов, чтобы сосчитать! Я словно смотрю на жизнь, кишащую в капле озерной воды.

— Ух ты! Жизнь! — восклицаю я. — Там полно живых существ! Не только астрофаги! Разные биологические виды!

— Удивительно! Удивительно-удивительно-удивительно! — Рокки буквально прыгает по стенкам туннеля.

— Эдриан не просто планета. Это планета, на которой есть жизнь, как Земля и Эрид! — взволнованно говорю я. — Теперь понятно, откуда взялся метан. Его производят живые существа!

Рокки застывает на месте. А потом вдруг вытягивается во весь рост. Я ни разу не видел, чтобы он поднимал туловище так высоко.

— А еще живые существа — причина несоответствия в численности выборок! — гордо выдает он. — Причина в живых существах!

— Что? — Я гляжу на Рокки, пребывающего в диком возбуждении. — Но как? Не понимаю.

Он стучит клешней по стенке туннеля, указывая на мой микроскоп.

— Часть живых существ на Эдриане СЪЕДАЕТ астрофагов!!! Общая популяция в равновесии. Естественный порядок. И это все объясняет!

— Черт возьми!!! — задыхаюсь я. Сердце выскакивает из груди. — Астрофагов поедают хищники!

На Эдриане полноценная биосфера. Не только астрофаги. Активная биосфера есть даже внутри линии Петровой. Здесь-то все и началось. Чем еще можно объяснить прорву самых невероятных форм жизни, которые освоили космическую миграцию? Все они происходят от единого генетического корня.

Астрофаги — лишь одна из многочисленных биологических форм, которая здесь зародилась. А раз есть жизнь, значит, появляется разнообразие и хищничество. Эдриан — не просто планета, которую заразили астрофаги. Это их родной дом! И в том числе родной дом хищников, поедающих астрофагов.

— Потрясающе!!! — ору я. — Если мы найдем хищника…

— Мы возьмем его домой!!! — верещит Рокки на целых две октавы выше обычного. — Они съедят астрофагов, размножатся, съедят еще больше астрофагов, размножатся и съедят больше-больше-больше!!! Звезды спасены!

— Да! — Я прижимаю кулак к стенке туннеля. — Ну-ка, дай кулак!

— Что, вопрос?