Проект «Индиго»

Дверь распахивается – это один из полицейских все же решил нас найти. Сквозь щель между стенкой стола и крышкой вижу его лицо.

– Да пошли, Саныч, они уже давно удрали! – доносится усталый голос из коридора.

– Мне показалось, что я слышал голоса, – Саныч упрям как бык. И на вид похож. Грузный, тяжелый, с красным лицом. Он глубоко вдыхает носом, словно принюхивается. – Они тут.

Мы прижимаемся друг к дружке и стараемся не издавать ни звука. Время тянется как резиновое. Я стискиваю Майу больше от страха, чем от желания ее защитить, и прикрываю глаза. Будь, что будет.

Шаги приближаются к столу. Чувствую, как колотится сердце девочки, словно птичка, рвущаяся из клетки. Кровь гулко стучит в висках. Зажимаю себе рот рукой, стараясь заглушить шумное дыхание.

Мужчина наклоняется, чтобы посмотреть под стол. И хоть мы невидимы, он запросто может нас коснуться. И тогда всем троим конец.

– Да, Петров, я жрать хочу! Пошли отсюда, – голос второго полицейского спасает нам жизнь. Мужчина дергается, бьется головой о столешницу и, ругаясь отборными словами, пинает стол и выходит из класса.

Выдохнуть спокойно мы можем только тогда, когда слышится звук отъезжающей машины.

Я разжимаю онемевшие пальцы и выползаю из-под стола, подхожу к окну и выглядываю – машины на месте нет. Уехали.

– Они уехали? – шепчет Кристина, прижимая к себе Майю. Я киваю.

– Майя, ты не знаешь, другие дети еще остались в школе? Хоть кто-то еще сумел, как ты спрятаться? – я беру себя в руки, запрещая пока своему телу трястись в истерической лихорадке.

Девочка встает и пожимает плечами.

– Они умные, могли уйти по пожарной лестнице.

– А почему ты не ушла?

– Меня не было на том уроке. Я проспала. Проснулась тогда, когда услышала выстрелы.

Я выхожу за дверь, прислушиваясь к каждому постороннему звуку. Надо быть очень осторожными.

– Вызовем скорую помощь для Эдика? – появляется за спиной Крис, крепко сжимая руку Майи.

Эдик. Я старалась не думать о нем, чтобы заглушить чувство вины. Вот только не думать нельзя.

Срываюсь с места, чтобы тут же забежать в соседний класс.

В неестественной позе на полу лежит парень. Рубашка продырявлена в нескольких местах, пол залит липкой, уже подсохшей кровью. В горле встает ком, а на глаза наворачиваются слезы. Да, он был долгое время мне противен, но мы довольно давно знакомы, и Эдик стал частью и моей жизни. А сегодня он только и делал, что вызывал к себе уважение. У меня язык не поднимется сказать про него плохое.

Сажусь на колени и прикрываю ему веки, чтобы скрыть под ними стеклянный взгляд. Изо рта по подбородку у него стекает тонкая струйка крови. Сглатываю, чтобы сдержаться и не разреветься.

Рядом со мной опускается Крис. Ее лицо такое белое, словно и она уже мертва. Девушка цепко хватает пальцами руку Эдика и сжимает так сильно, как только может. Как будто это вернет его к жизни.

– Зачем? Зачем ты это сделал? – шепчет она, размазывая слезы по лицу.

– Если хочешь, мы можем выйти, чтобы ты с ним попрощалась? – спрашиваю я, поднимаясь, чтобы увести Майю в коридор.

– Нет, не надо.

Кристина выпрямляется и сама выходит из класса.

– Я позвоню в скорую.

Майя выходит следом за Крис. А я остаюсь с мертвым Эдиком один на один. Снова сажусь рядом с ним и проверяю пальцами пульс на шее. Конечно, его нет. Не знаю, зачем я это сделала. Может, надеялась, что он еще жив. Глупая. Кто вообще переживет пули в грудь?

– Спасибо, – тихо произношу я, думая, что, может, в образе призрака, но он услышит мои слова. – Спасибо, что спас нас.

Голос срывается. Мы были слишком долго с ним знакомы, чтобы я не чувствовала ничего. Мне больно. Эдик даже с его препираниями, сарказмами и ухмылками был мне как вредный старший брат. Ты его терпеть не можешь, но все равно любишь.

А потом я начинаю говорить все, что думаю.

– Знаешь, думаю, если бы ты был не таким наглым, мы бы даже смогли с тобой нормально подружиться. По крайней мере, у нас даже есть общие темы для разговоров. Были. Ох, Эдик, прости, если бы ни я со своей тягой к загадкам. Мы бы не приехали в эту школу, тебя бы не убили. Прости меня, это я во всем виновата. Да будь я прокля…

– Нет, – чей-то голос прерывает меня на слове «проклята». – Ты не должна так говорить. Нельзя проклинать себя.

Я вздрагиваю и верчу головой, пытаясь понять, откуда идет голос, но не понимаю до того момента, пока холодная рука ни касается моей ладони. Опускаю глаза.

– Привет, а ты уже успела списать меня со счетов? – Эдик улыбается, как ни в чем не бывало. Словно не ему всадили в грудь несколько патронов.

– Как… Ты… – слова застревают в горле. Отшатываюсь в сторону, словно Эдик должен превратиться в кровожадного зомби и загрызть меня на смерть. – Ты был мертв! Я только что проверила твой пульс. Его не было! Это не возможно!

Я стараюсь сохранять спокойствие, но меня всю трясет. Заставляю себя дрожащей рукой снова проверить сердцебиение парня. Два пальца на сонную артерию. Пульс есть. Ровный, спокойный.

– Ты все еще не догадалась? Всегда говорил, что ты глуповата, Клео, – Эдик садится и разочарованно рассматривает дыры в ткани. – Всю рубашку испортили.