Проект «Индиго»

– Нужно быть уверенным в том, что у тебя все идеально, чтобы убедить в этом других. Но в тоже время ты должна пытаться не привлекать внимания, чтобы никто не решил рассмотреть тебя лучше. Вот он слишком уверен, так и лучится гордостью.

Эдик ускоряет шаг и догоняет молодого «бизнесмена», что-то говорит ему. Тот испуганно смотрит на Эдика и скрупулезно дергает руками бегунок на молнии брюк. Вся решительность и уверенность, которой этот молодой человек лучился пару минут назад, блекнет. И дальше Бизнесмен идет ссутулившись и не таким широким шагом.

Эдик возвращается довольный ко мне.

– Зачем ты ему сказал? Он был так счастлив и доволен собой.

– Чтобы он перестал так много привлекать к себе внимания и затерялся в толпе. За ним наблюдали не только мы с тобой, – Эдик кивает головой в сторону трех людей, стоящих неподалеку.

Мы добираемся до моего дома в молчании. Эдик больше не продолжает свою лекцию, а я не спрашиваю.

Квартира отчего-то кажется мне не родной. Темнота в коридоре заставляет почему-то бояться, хотя я и сама не могу объяснить причин этого страха. К тому же я не одна, рядом Эдик, который как-нибудь да сможет защитить меня от нежданных гостей.

Скидываю кеды и прохожу на кухню мыть руки и ставить чайник, чтобы немного перекусить.

– Одежду мне выделишь? – спрашивает парень, вешая забрызганное кровью пальто на крючок.

– Есть папина рубашка, могу одолжить, но вот куртку ты не получишь, иди, отчищай свою, живучий гад.

– Хочу тебе напомнить – ты такая же, – парень ухмыляется и отправляется в ванную.

– Чай черный будешь?

– Белый, я расист, – отвечает он мне из ванной.

– Значит, горячей водой обойдешься, – но все равно наливаю ему чая, хоть и зеленого, помню, как Крис говорила, что он пьет только его.

***

До дома Бориса мы добираемся к восьми вечера. Могли бы и раньше приехать, но Эдик убил все силы, чтобы отговорить меня от этой затеи. Только я не сдалась. А еще побоялась прятать папку дома, поэтому снова тащила ее с собой, но на этот раз не в руках, а в рюкзачке.

– Мам, открой, пожалуйста, я опять ключи забыл, – тянет Эдик в домофон, наугад набрав номер квартиры. Замок пищит и пропускает. – Почему они все настолько доверчивы?

Лифт не работает, приходится пешком добираться до шестого этажа. Я почти не устаю, а вот Эдик плетется сзади, стараясь отдышаться на каждом пролете.

– Ты ведь исцеляешься, так исцелил бы себе легкие, чтобы они дышать могли лучше.

– Так не в этом дело, – прерываясь на глубокие вдохи, отвечает он и опирается на перила. – Новые, старые, не важно. Их разрабатывать надо, тренироваться. А я почти все время дома провожу.

Набравшись храбрости, я нажимаю на дверной звонок, так сильно вдавливая кнопку внутрь, что палец начинает белеть. Дверь открывают почти сразу. На пороге женщина в домашнем голубом костюме.

– Вам кого? – она тушит сигарету в пепельнице, стоящей на комодике и тщательно осматривает нас.

– А Боря ведь здесь живет, да? – старательно улыбаясь, интересуюсь я.

– Борюсик, к тебе пришли! – орет она так громко, что закладывает уши.

– Кто там мам?! И я просил никогда меня так не называть! – доносится мужской крик из другой комнаты.

– Иди сам посмотри! Я их не знаю! – мы переглядываемся с Эдиком и стараемся выдавливать доброжелательные улыбки. С каждым новым криком делать это становится все сложнее.

После еще пары окриков с матерью, Борюсик выходит к нам. Ему где-то около двадцати пяти – тридцати. Уже какой-то обрюзгший, низенький, с недельной щетиной на лице и в растянутых майке и трениках.

– Че вам? – так же, как и его мамаша, он окидывает нас оценивающим взглядом. А затем, словно что-то вспомнив, прищуривается. – Я вас знаю, да?

– Нас прислал Иннокентий, – говорю я тихо. – Он сказал, что вы сможете мне помочь.

Борюсик испуганно смотрит на нас, а затем порывается закрыть дверь, но Эдик подставляет, и дверь бьется о нее. – Я больше с ним не работаю. Говорил же, чтобы оставили меня в покое.

– Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста! Я не хочу понять, почему я помню о своем прошлом одно, а мне говорят совершенно другое. Мы такие же, как ты! Правда!

Борюсик еще раз пытается захлопнуть дверь, но Эдик принципиально не убирает ногу.

– Я не буду вам помогать. Иначе они узнают. Они найдут меня и заберут. Или еще хуже – убьют. Я, я обычный. Нормальный. Я не такой, как вы, – жирок на подбородке у Борюсика трясется, глаза кажутся влажными. Он что, расплакаться собрался?

– Слышишь, ты, маменькин сынок? Мы не уйдем отсюда, пока ты не вернешь нормальные воспоминания этой девушке, – Эдик ухитряется схватить за грудки парня и встряхнуть его.

– Я ей ничего не менял! Никогда вообще не видел! Отпустите меня, пожалуйста, – бормочет он. – Иначе я буду кричать!

– У нас есть другая информация.

Борюсик сдается. Он тяжело вздыхает и приглашает нас войти в квартиру.

Его комната напоминает свалку. Кровать, пол и остальные горизонтальные поверхности заставлены грязной посудой и пивными банками. Грязные вещи разбросаны в хаотичном порядке. И душок в комнате стоит соответствующий.