Проект «Лузер». Эпизод третий. Исчезнувшая рукопись

– Зачем? Мы ничего не покупаем. Никуда не ходим. Ты сидишь у себя в отделе, а я, как дура, дома. На что ты копишь? На безбедную старость? Я не хочу ждать старости. Я хочу жить сейчас.

– И поэтому ты спишь с этим уродом?

– И поэтому я хочу спать с тобой. Только тебя никогда нет дома.

Они снова помолчали. Потом она повторила, но уже более настойчиво:

– Хватит. Пойдем домой.

– А что там, дома?

– Ничего Мы там просто живем. Тебя никогда там не бывает, а когда ты бываешь, то иногда бьешь меня кулаком по лицу. Но это наш дом. Мой и твой. Поднимайся, пошли.

Он опустил голову как можно ниже и почувствовал, как по щекам ползут горячие пьяные слезы.

12

Семен Ильич проснулся от того, что стюардесса изо всех сил трясла его, ухватившись обеими руками за ворот рубашки. Уезжая накануне со своей виллы, арендованной под Сан-Сальвадором-де-Баия, Семен Ильич не стал тепло одеваться. В воздухе висела липкая тропическая жара, солнце слепило глаза. Поэтому голые ноги он просто сунул в легкие туфли, а документы и банковские карточки положил в нагрудный карман легкой рубашки. Теперь ухватившись за ворот этой рубашки, стюардесса трясла его и повторяла:

– Проснитесь!.. Да проснитесь же вы!.. Мы прилетели…

Разлепить глаза удалось ему даже и не с третьей попытки. А когда все-таки удалось, мозг пронзила такая свирепая боль, что Семен Ильич тут же зажмурился обратно.

– Проснитесь, пожалуйста! Все пассажиры уже вышли, вы один остались! Да просыпайтесь же вы!

– Just a minute, please, – просипел он.

Так тяжко похмелье не давалось ему еще ни разу в жизни. Болело похоже все. Даже такие части тела, о которых прежде он не подозревал, что они у него есть. Может быть, во время долгого перелета до Бразилии летчики заскучали и решили сыграть им, спящим, в футбол?

К двери самолета была прислонена пластиковая труба. Выходя через нее в здание аэропорта, вежливый Семен Ильич все-таки нашел в себе силы сказать стюардессе «мучас грасиас». Каждый шаг давался громадным трудом. Свернув пару раз по безликим аэропортовским коридорам, он вышел в огромный зал ожидания. Сил хватило доковылять только до первого попавшегося кафе. Там он аккуратненько сел, зажмурился и попытался о чем-нибудь подумать. Как ни странно, это ему удалось. Значит (сделал вывод Семен Ильич) дух в нем куда сильнее тела.

Через зал во всех направлениях опять брели сотни пассажиров, а голоса невидимых женщин метались под потолком, объявляя прибытие и отлет самолетов. Каждый из этих звуков трассирующей пулей вонзался Семену Ильичу прямо в мозжечок. Сидеть бы так, зажмурившись, и сидеть. Превратиться бы в гранитную статую и остаться тут, посреди зала, до скончания веков. Впрочем, куда лучше было оказаться, наконец в джакузи арендованной виллы. А для этого, как ни прискорбно какие-то телодвижения предпринимать все равно придется.

Для начала он решил выяснить, на месте ли рукопись? Разлепив один из зажмуренных глаз, он постарался направить его на то место, где должен был находиться портфель. Портфель оказался на месте. Руки по-прежнему прижимали его к животу. Тем же глазом (второй разлепляться упрямо не желал) он заглянул в нагрудный карман рубашки. Паспорт и бумажник тоже никуда не делись, торчали, как и положено из кармана. Семен Ильич вздохнул. Что ж, пока все складывается не так уж и плохо.

Слегка повернув голову, он посмотрел на стойку бара. Разум подсказывал, что может быть, стоило бы впихнуть внутрь себя полкружки пива, а все остальное в нем протестовало и утверждало, что в данном случае разум ошибается. Он поглубже вздохнул и прикинул, хватит ли сил подняться на ноги?

За столиком напротив сидел пожилой дядька. Семен Ильич попробовал ему улыбнуться, и дядька улыбнулся в ответ.

– Не слишком ли легко вы одеты? – сказал тот.

В здании аэропорта работал кондиционер. Воздух был не холодным, и не жарким, а ровно таким, чтобы совсем его не замечать. Семен Ильич еще раз попытался сообразить, что имеет в виду собеседник.

– Легко одет?

– Неужели вы прилетели в одной рубашке?

– А что такого?

– Не боитесь замерзнуть?

– До сезона дождей у нас в Бразилии еще далеко.

– Зато до зимы у нас в России уже рукой подать.

Дядька допил свой эспрессо, еще раз улыбнулся, встал из-за стола и ушел. Доходило до Семена Ильича медленно. В России?! Он еще раз огляделся по сторонам. Потом поднялся и подошел поближе к огромному окну, выходившему на летное поле. За окном мокрые и серые, похожие на вытащенных из моря форелей, виднелись самолеты. И еще – приземистое здание, на крыше которого кириллические буквы складывались в слово «САНКТ-ПЕТЕРБУРГ».

Не Бразилия.

Не Сан-Паулу.

Санкт-Петербург.

Спьяну он прилетел совсем не туда, куда собирался. Он оказался там, где ему категорически нельзя было появляться.

Но как никто на борту не увидел, что он садится в чужой самолет?

– Доброе утро, Семен Ильич.

Он обернулся. За спиной стоял его давешний собутыльник из франкфуртского аэропорта. Молодой, поджарый, загорелый и с пластырем на щеке.

– Добро пожаловать на родину.

– Спасибо.