Проект «Мегаполис»

— Вот именно. Образуется зона некроза, и вы погибнете от тампонады сердца. Или от острой сердечной недостаточности, — злорадно ответил главный врач.

— И как скоро? — волнуясь, спросил Щукин, словно все они собрались тут ради него и его несуществующего инфаркта.

— В любой день. Завтра, послезавтра, через неделю, месяц. Если проживете полгода, то считайте, что критическая стадия миновала. Но это при условии, что врачи вовремя установят ваш инфаркт и положат вас в стационар на лечение. Так что один из восьмерых носит в груди бомбу с часовым механизмом, и время уже пущено. Я удивляюсь, почему он до сих пор жив.

— Кто это? — спросил Кротов.

Главный врач порылся в бумагах.

— У меня слабая память на фамилии, — извиняющимся тоном сказал он. — Вот. Сергей Днищев. Я настоятельно советую отправить его в больницу и попробовать для лечения коронаролитики. В дальнейшем, разумеется, санаторный режим и полный покой. Иначе этот человек… Днищев… может умереть в любой час.

— Свои советы держите при себе, — грубовато ответил Щукин. — У вас свои задачи, у нас — свои. У нас нет возможности возиться с каждым… симулянтом. Может быть, его еще и на Багамские острова отправить — отдохнуть?

— Вы правы, — согласился с ним Психоаналитик. — В конце концов физическое здоровье в нашей программе играет второстепенную роль.

— А я протестую, — с вызовом ответил главный врач; его лицо даже покрылось красными пятнами. — Речь идет о жизни человека.

— Нет. Все мы озабочены прежде всего результатами проекта, — сказал Психоаналитик. — Кроме того, смотрите на них не как на пациентов, а как на исполнителей, биороботов.

Главный врач, а за ним и остальные взглянули в сторону молчавшего Кротова, словно призывая его в третейские судьи. «Щукин прав, — подумал тот. — В конце концов ни хорошее, ни плохое здоровье никому из этих восьмерых в скором времени не понадобится». Но ему было жаль Днищева, к которому он почему-то испытывал все большую симпатию. И неожиданные результаты анализов искренне огорчили его. Но, привыкший оперировать иными нравственными категориями, чем главный врач, Кротов лишь сочувственно покачал головой.

— Давайте не будем спорить, — произнес он. — Даже при всем желании мы уже не можем выключить Днищева из игры. Поэтому будем исходить из правила: чему быть, того не миновать.

— Но надо хотя бы предупредить этого… Днищева и ограничить его подвижность, — не сдавался главный врач.

— В таком случае проще его сразу ликвидировать, — поставил свой «диагноз» Щукин. — Вот мы и избавимся от лишней карты в колоде.

«Мясник», — с неприязнью подумал Кротов о координаторе проекта. Посмотрев на главного врача, он беспомощно развел руками.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ОХОТА ЗА ОХОТНИКОМ

Глава первая

ПИР СРЕДИ КРИВЫХ ЗЕРКАЛ

Две служительницы братства суетились возле Светы, пока она принимала благоухающую ванну в мраморной комнате. Обе были неказисты и уродливы: сутулые, какие-то скособоченные, с дряблыми, свисающими щеками, коротко подстриженные, похожие на бесполые существа. Но работу свою они делали исправно. Прицокивали, обмениваясь взглядами, восхищались фигурой Светы, ее нежной шелковистой кожей; когда раздевали девушку и погружали в теплую воду, сноровисто натирали тело необыкновенным мылом с тонким, душистым запахом. Перед тем Свете дали желтоватый напиток в хрустальном бокале, отдающий озоном, от которого закружилась голова, стало легко и весело. Глядя на старания уродин, хотелось рассмеяться им в лицо или выкинуть какой-нибудь фортель, например обрызгать их мыльной пеной, что она и сделала, ударив ладошкой по воде. Мокрые служительницы не обиделись, а развеселились вместе с нею.

— Счастливая ты! — напевно произнесла одна из них, утираясь. — Скоро приобщишься к таинству братства.

— Везунья, — добавила третья. — Но и мы были такими же… Ох, хор-рошо!

И она мечтательно закрыла глазки. Сколько ей было лет? Тридцать или пятьдесят — возраст какой-то неопределенный, не поддающийся исчислению, будто она навсегда застряла на некоем отрезке времени и уже не могла двигаться ни вперед, ни назад. То, что обе служительницы посмели сравнить себя с нею, еще больше рассмешило Свету. Какие глупые и похожи на африканских страусов! Она вытянула ножку, капризно проговорила:

— Потрите мне пемзой пяточки. У настоящей леди они должны быть розовые и возбуждать аппетит.

Те послушно бросились выполнять приказание, выхватывая друг у друга пемзу. Разума у них на двоих было как у десятилетнего ребенка.

— Ну, хватит, хватит, — поморщилась Света. — Давайте полотенце.