Проект «Мессия»

– Ну, во-первых, если бы бактерии умели читать и знали, что их ожидает, то они бы скорее всего предприняли бы что-нибудь, чтобы избежать гибели, а мы с тобой не получили бы чудесного Кьянти. Но бактерии читать не умеют, а буржуи умеют, и они прочитали Карла Маркса и усвоили его уроки. Теперь они постоянно предпринимают меры, чтобы критический социальный градус никогда не был достигнут, а их кончина постоянно отодвигалась. А значит градус этот нужно поднять искусственно. И если каждый решит, что все обойдется без него, то не видать нам исцеления. А во-вторых, бро, – Миша сделал паузу, – нет в России никакого капитализма. То, что сегодня там происходит, – это не капитализм, а ужасный мутант, выросший на теле некогда здорового и чистого советского общества. Но это уже другой разговор, болезненный для русского человека.

На последних словах Миша погрустнел, давая понять, что для него, как для русского человека, постсоветский капитализм – тема очень личная, и он не расположен ее обсуждать.

В тот же вечер Миша написал Николаю Валентиновичу видеообращение, в котором изложил свои намерения вернуться на Родину. Спустя несколько дней позвонил отец, но у Миши уже был иной план. Теперь он не стал брать трубку. После нескольких попыток дозвониться, Болодин-старший прислал гневное видео, в котором обещал оставить сына без денег и отправить на Таймыр «лопатой нефтешламы убирать». После некоторой паузы от отца пришло еще одно видео, записанное в совсем иной тональности.

– Ага! Не прошли даром мои труды, задели-таки слова истины нужные струнки папиной души. Уже и тон у него другой и глазки бегают виновато, – делился своими впечатлениями Миша. – Мямлит что-то невнятное, извинения какие-то просит. Смотреть жалко. Как будто умоляет меня не лететь. Но я эту публику как на ладони вижу. Эти люди только о капиталах своих пекутся, о статусах, репутации. Стыдятся родители-буржуи, что сын – коммунист. Да только не им меня, а мне их стыдиться в пору. Отец – кровопийца и грабитель трудового народа, а мать – нахлебница. Сначала картинки никому не нужные за народные деньги ляпает, потом думает, кому их впарить. Отец говорил о каких-то сложностях, которые я не понимаю, да только я их не боюсь. Если мне действительно предстоит что-то понять, то лучше это сделать раньше, чем позже, чтобы не жить в иллюзиях. Ты не представляешь, брат, как это ужасно: жить в иллюзиях и не понимать устройства реального мира. Вот ты, Эндрю, когда перестал верить в Деда Мороза, то есть Санта Клауса?

– А разве в него надо верить? Это ведь сказочный персонаж.

– Вот, а мне лет до двенадцати мозг пудрили, что он реален. Я его каждый Новый год ждал, спать не ложился. А потом раз – и развенчали миф. Сколько было слез и разочарования.

*

В Россию Миша решил вернуться, окончательно порвав со своим буржуазным прошлым. Свое прощание с обеспеченной жизнью он решил отметить особенным образом. Для создания нужного фона в ресторан яхт-клуба он пригласил известную джаз-банду, а водка и блюда русской кухни были в этот вечер для всех за счет заведения.

– После тщетных попыток достучаться до отца я решил взять всю инициативу в свои руки и действовать отныне самостоятельно, – на этих словах Миша пригубил виски из стакана с кубиками льда. – Следуя зову чести и морали, я принципиально отказываюсь от какой-либо помощи и поддержки родителей. Я хочу вернуться на Родину тайно, без денег, без связей, и с этого момента всего в своей жизни добиваться самостоятельно, собственными силами. Я собираюсь доказать самому себе, родителям и всему миру, что Россия – недооцененная, уникальная страна возможностей и социальных лифтов. Страна, в который каждый может добиться всего, чего пожелает. Главное – не отчаиваться, не сидеть сложа руки и, конечно, верить в себя и свою мечту.

Миша выдавил дольку лимона в раковинку с устрицей и с легким причмоком отправил в рот нежное содержимое. Затем его взгляд устремился на сцену, где увлеченно играли свой джаз музыканты, а миниатюрная темнокожая солистка с прической-каре и изящным платочком на шее посылала в зал белозубую улыбку.

– Вслушайся, Эндрю, сколько изысканности и шарма в этой музыке, рожденной чернокожими рабами, которых твои предки не так давно жестоко эксплуатировали на своих плантациях, – Миша расслабленно подергивал головой в такт мелодии.

– Чего? Какие плантации, Майкл?! – Эндрю был возмущен неожиданным и совершенно незаслуженным выпадом в свой адрес. – Мой дед из шотландских переселенцев, всю жизнь пахал сталеваром на заводе. Бабка из Ирландии, фабричная рабочая. Они в Великую депрессию чуть с голоду не умерли. Да и отец, пока актером не стал, кучу всяких занятий перепробовал, в армии отслужил.

– Но согласись, вы, американцы – рабовладельцы по своей сути, и от этого бренда вам ближайших лет двести не отмыться.

Эндрю в упор уставился на Майкла, хаотично выискивая варианты ответа.