Проект «Парадокс»

– Итак, как я уже сказал, – продолжил Троекуров, – не позднее 1 августа мы проведем тестовое испытание. В том случае если оно будет успешным, мы проведем еще два: в сентябре 80-го и марте 81-го года, после чего примем решение о том, каким образом работать с объектом. В любом случае, после трех успешных испытаний ассигнования на проект можно будет урезать на 80–90 %.

– Мы найдем, куда направить освободившиеся средства, – сразу же отметил министр финансов.

– В этом я не сомневаюсь, – хмыкнул Троекуров, – однако спешить не следует. Во-первых, испытания могут не увенчаться успехом, тогда, возможно, придется увеличить финансирование… Не краснейте, Шалва Алексеевич, на какое-то время, просто на какое-то время. Ну а во-вторых, еще раз напоминаю, что мы очень ждем завершения работ по реконструкции Навашинской АЭС – наши потребности в электроэнергии растут с каждым днем и выйдут на пик к августу.

– Мы закончим ввод в эксплуатацию еще двух энергоблоков к июню, – заверил его министр энергетики.

– Хорошо бы, – сказал Троекуров, – на этом у меня все.

– Большое спасибо, Виктор, – завершил беседу экс-президент, и экран погас. Кедров восхищенно посмотрел на товарища.

– Витя, это было гениально. Можно, я запишу? Консервационная база! Генетический код планеты! Направить развитие цивилизации в нужное русло!

– И, заметь, я почти не соврал…

– Да, ты был великолепен! Это восторг! Профессор Выбегалло[99] тебе и в подметки не годится!

– Да ну тебя, – шутливо обиделся Троекуров, – подумай лучше о том, как прозорлив оказался Пушкин, когда настоял на том, чтобы этот проект стал приоритетным. Международная обстановка сильно накалилась, но теперь у нас, у человечества, будет шанс…

18 апреля 2080 г.

Россия, г. Москва,

Комплекс ГРУ Генштаба РФ

Человек с пышной бородой зашел в здание на улице Гризодубовой не таясь, так, будто был своим. На первой же проходной он заявил, что требует встречи с ответственным лицом по Ближнему Востоку. На просьбу назвать себя он ответил просто – Мустафа Акмаль. Через три минуты он уже сидел в переговорной с чашкой дымящегося кофе. Еще через две в переговорную (а вернее, комнату для допросов) зашел руководитель третьего управления (отвечавшего за страны Азии) полковник Владимир Михалик. Сев напротив гостя, он удостоил его долгим буравящим взглядом, а затем спросил:

– Ну, зачем пожаловали?

– У меня есть информация огромного значения, и я готов ей поделиться в обмен на свою безопасность.

– Не могу ничего обещать, к нам приходят с такими предложениями каждый день, и, как правило, эти предложения абсолютно нелепы.

– Тогда почему же вы пришли сами, а не послали помощника? – ухмыльнулся Мустафа и сделал глоток. – Не потому ли, что меня уже несколько месяцев ищет Интерпол и еще около десятка спецслужб разных стран? Кофе у вас великолепный, кстати.

– Именно поэтому я и пришел, – проигнорировал комплимент полковник, – но какие-либо гарантии я смогу вам дать только после того, как вы предоставите мне информацию.

– Давайте я намекну, – подмигнул ему Мустафа, – я знаю, что вы охотитесь за неким кровожадным и таинственным культом, но глава этого культа, подобно ящерице, все время оставляет в ваших руках лишь хвост.

– Честно говоря, мне об этом ничего не известно, – покачал головой Михалик.

– Как это не известно? – занервничал гость. – Ваши оперативники трижды натыкались на этот культ – в Казани, Мехико и Токио. Я даже знаю их позывные.

– Просветите меня…

– Арамис, Мамед, Ринго и Чубакка.

– А причем тут я? Мехико, например, не в моей юрисдикции.

– Вы же ознакомились с запросом Интерпола, правда?

– Конечно.

– А значит, понимаете, почему меня ищут. Именно этот культ организовал взаимное уничтожение Индии и Пакистана.

– Арамис, значит? – задумчиво проговорил полковник. – Подождите меня, пожалуйста, здесь…

– Куда ж я денусь, – поглаживая бороду, улыбнулся Мустафа.

Через два часа комната рядом с той, в которой ждал Мустафа, напоминала муравейник. Там собрались руководители нескольких направлений разведки, прилетевший на вертолете из Подмосковья взмыленный Голицын, на конференц-связи из Женевы за всем этим наблюдал генерал Касимский. Он очень сильно сдал после пакистанского кризиса – вина за принятое решение и неверную оценку ситуации лежала на нем неподъемным грузом.

– Что он хочет за информацию? – спросил Голицын.

– Безопасность. Полную. Смену всего, вплоть до отпечатков пальцев и сетчатки глаза.

– Мы же можем это устроить? – с надеждой поинтересовался Голицын.

– В принципе никаких проблем я не вижу, – ответил Михалик. – Наш бюджет это позволит.

– И он может рассказать, что произошло в Пакистане? – спросил Касимский.

– Да. Он расскажет все, что знает.

– Дайте ему все, что он хочет, – отрезал Касимский, – и пришлите полную видеозапись допроса мне сразу по завершении.

С этими словами он отключился.

– Уважаемые коллеги не будут против, если допрос проведу я? – обратился ко всем Голицын.

Возражений ни у кого не нашлось.