Проект Россия. Полное собрание

Демократическое правительство не может применить насилие в широком смысле этого слова. Оно все делает с оглядкой на общественное мнение, на оппозицию, формирующую это мнение. Что будет с президентом демократической страны, если он применит силу против восставшей области? Здесь два варианта: или ему нужно после этого устанавливать диктатуру, или готовиться разделить судьбу Милошевича.

Как управлять обществом, в котором невозможно широкое насилие ни при каких условиях? (Невозможно, потому что нельзя сформировать достаточно большую команду). Единственный вариант – через манипуляцию сознанием. Максимально эффективная манипуляция выражается в спекуляции на низменной составляющей природы человека.

Такой способ управления означает постоянную спекуляцию, что разлагает общество в прах. Далее у него два пути. Или механически структурироваться, что возможно через тотальную компьютеризацию, или его вытеснят более структурированные сообщества. Пока мы наблюдаем вытеснение. Еще совсем немного, и Франции, Бельгии, Германии и многих других государств попросту не будет. Останутся их материальные активы, их территория, но государственность там будут определять другие народности.

Мы приходим к непривычному для либерального уха выводу. Возможность совершить насилие над своим народом есть показатель здорового общества. Невозможность такого действия приводит к разложению и исчезновению общества.

Объяснение такого утверждения довольно простое. В любом обществе есть довольно большая категория людей, ориентированная в первую очередь на личное благо. В религиозном обществе и в потребительском их разное количество, но в любом случае они есть. Хотим мы того или нет, этот сорт людей будет стремиться построить свое благо за счет общества.

Отказаться от своих устремлений можно только насилием или угрозой насилия. Если насилие невозможно, эти люди начинают плодиться с невероятной скоростью, забивая собой все поры общества. Демократическая власть не в состоянии взять под контроль это явление именно из-за неспособности оказать насилие над собственным народом. По своей природе она обречена идти путем уступок. Чем больше она уступает, тем больше они требуют. Власть будто тонет в болоте – чем больше дергается, тем глубже ее засасывает трясина.

Демократическое правительство не способно совершить насилие не потому, что там все такие добрые и милосердные, комара не убьют, а потому что власти у них нет. Потому что они не уверены, что армия выполнит приказ о масштабном насилии. Если даже они найдут способ заставить солдат выполнять приказ, дальше что? Дальше выборы, на которых оппозиция оторвется по полной. А потом им грозит судьба Милошевича и Хусейна… Страшно.

Невозможность насилия следует из отсутствия доверия. По сути, отсутствие доверия есть отсутствие традиционной власти, что порождает хаос и любопытные трансформации. Наличие доверия означает возможность насилия, в общем, наличие власти. Доверие может расти как вширь так и вглубь. Чем большее количество людей вам доверяет и чем больше они вам доверяют, тем больше у вас власти. Абсолютная власть означает абсолютное доверие всех. В этом варианте насилие не нужно, управление происходит исключительно словом. «Имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: сделай то, и делает» (Мф. 8, 9).

К сожалению, это чистая теория. На практике довольно значительная часть общества всегда будет состоять из людей эгоистичных и своекорыстных. Управлять ими возможно только через насилие или угрозу насилия. Это значит, всегда потребуется аппарат насилия. Полноценный аппарат невозможно создать ни на чем ином, кроме доверия.

* * *

Капитан тонущего корабля должен иметь власть пресечь действия паникеров. Жертва части ради спасения целого оправданна и необходима. Желание всем угодить приводит всех к смерти. В жизни постоянно приходится из двух зол выбирать меньшее. В условиях экстремальной ситуации это проявляется еще сильнее. Приказ может выглядеть жестким, и при этом быть спасительным. Чтобы спасти миллионы, порой приходится жертвовать тысячами.

Рассуждение о преступности приказа есть показатель деградации общества. Высоцкий поет: «Всем, кому покой дороже; всех кого сомненья гложут, может он или не может убивать», в итоге вынуждены стрелять «в висок иль во врага». Выполнять страшный приказ, не понимая его необходимости, можно только при очень большом доверии. Оценить приказ может только тот, кто понимает ситуацию в полном ее масштабе. Оставить Москву французам, имея при этом силы ее защищать, было тяжелейшим испытанием для русской армии. Но воины верили Кутузову, и потому выполнили приказ, казавшийся предательством. Шутка сказать, оставить Москву на растерзание врагу.