Проект Россия. Полное собрание

Возможность выбирать означает свободу. Я свободно выбираю, кому покориться, своему внутреннему источнику или внешнему, и этим я свободен. Я выбираю, потому что есть из чего выбирать. Из двух возможных источников, Бог или инстинкт, я выбираю один вариант и иду по выбранному пути. Если я не верю в Бога, вместо двух направлений у меня остается единственный вариант. Если вариант только один, это не выбор. Выбор, это, минимум, наличие двух вариантов. Поэтому без Бога нет глобального выбора. Вне выбора нет свободы. Свобода существует только в момент выбора. Человека делает свободным именно это мгновение выбора. Вся жизнь свободного состоит из бесконечных мгновений выбора. Даже потом, когда выбор совершен, у верующего, помимо относительной свободы в рамках заданного направления, есть свобода остаться в этом направлении или не остаться, то есть он каждую секунду выбирает волю Бога, имея свободу в любой момент выбрать свои желания, то есть совершить грех. Постоянно выбирая Бога, он всю жизнь свободен и одновременно раб Божий. Неверующий – просто раб, поскольку у него нет мгновения выбора, ему не из чего выбирать.

Человек всегда раб. Его сущность такова, что не быть рабом он не может. Он или раб Божий, или раб страсти. Сказано в Писании: «Не можете служить Богу и маммоне»; «Не в воле человека путь его… не во власти идущего давать направление стопам своим» (Матф. 6:24; Иер. 10:23). Безграничная вседозволенность невозможна даже теоретически. Человек всегда во власти тех или иных законов, ограничивающих и направляющих его. Стоит выйти за рамки одних законов, как тут же попадешь в рамки других. Попытка ницшеанской «белокурой бестии» оказаться «по ту сторону добра и зла», в царстве абсолютной свободы, в итоге подчинила «бестию» абсолютному злу. Если где-то и есть абсолютная свобода, то только за рамками трехмерного, видимого нам мира. В нашем земном мире максимум свободы – момент выбора.

В свете затронутого вопроса нужно упомянуть ницшеанский вариант свободы «белокурую бестию» – абсолютно направленную энергию, предпочитающую принять смерть, нежели изменить свой путь. На поверку эта свобода оказывается разновидностью подчиненности страсти тщеславия. Сверхчеловек Ницше подчинен страсти. Эта страсть не телесная, но суть не меняется. Главное, что человек подчинен источнику, исходящему из его природы. Верующий подчиняется источнику, лежащему вне его природы. Внутренний источник предопределяет свободу «бестии» как выбор в рамках человеческих страстей. Плотская страсть ниже, чем страсть духа, но «коридор» один – страстный. Другими словами, человек, находящий ориентиры в самом себе, всегда в плену своих страстей и никогда от них не освобождается.

Сверхчеловек на поверку оказался сверхрабом, находящимся в плену страсти своего духа, гордыни и тщеславия.

Ориентиры «бестии» возникают из непомерных амбиций вывести себя за рамки «добра и зла», стать свободным «как Бог». Но так как Богом никому стать невозможно, «бестия» попадает в тупик. Заявляя абсолютную непреклонность, существующую ради увеличения самой себя, своей целью, «бестия» вынуждена признать абсолютную бессмысленность в стремлении ради стремления. Она не может ответить, зачем стремится к тому, что заявляет своей целью. В отличие от верующего человека, у «бестии» нет источника, откуда можно получить ответ на Главный вопрос – зачем? Абсолютная свобода на практике превращается в процесс ради процесса, без цели и смысла. В результате носитель такой «свободы» всегда подчинен своей страсти.

Ницше передает функцию Бога силе, корни которой не в Боге. Христианин или мусульманин идет на смерть ради чести, корни которой таятся в Боге, и за это получает награду на небесах. Но за что идет на смерть «бестия», если, согласно Ницше, «Бог умер»? Откуда взялся свод правил, почитаемых «бестией» за честь, если Бога нет? Сам выдумал? Но тогда непонятно, ради чего их следует выполнять? Ради чего умирать? Ради самодеятельности?

Эти вопросы не имеют ответа. Вместо ответа предлагается энергия эмоций, стремление к абсолютному увеличению, призванному исчезнуть в бесконечном стремлении увеличиваться. Конечное не может бесконечно увеличиваться. Однажды наступает предел возможностей. Энергия, не признающая ограничений, на определенном этапе сталкивается с невозможностью реализовать свои амбиции и исчезает через самоуничтожение.

Не надо обладать большим умом, чтобы понять – такое упертое поведение есть бессмысленность. Зачем же она нужна? Дело в том, что бессмысленность соблазняет свободой, до момента смерти являя собой максимум свободы, свободы без Бога. Она ведет себя как Бог, воле которого неведомы препятствия, но, не имея возможности сохранять такое поступательное движение вечно, однажды умирает. И смерть эта не имеет смысла. Это лишь эмоция, адреналин, абсолютная воля.