Проект "Ворожея"

— А может, он просто вывез трупы подальше в этот раз, по какой-то определенной причине? Скажем, оставить их в обычном районе у него не было возможности, или его что-то вспугнуло. Или жертвы родом из тех мест? — Влада задумчиво протянула руку и аккуратно вытерла салфеткой мои пальцы, ловя готовые сорваться капли, и даже протерла мой подбородок.

Может, меня и должно было возмутить такое обращение, будто я был неуклюжим дитятем, но она это сделала, похоже, совершенно машинально, абсолютно не вкладывая в прикосновение никакого левого подтекста. Так, словно проявлять такую мимолетную заботу о ком-то для нее так же естественно, как и дышать. И поэтому я просто сказал "спасибо" и продолжил:

— Местные они, или он их из города привез, нет пока данных. Все на месте узнаем. Но если вывез… — я замер, раздумывая. Мог ли наш визит к Гомону все же оказаться не бесполезным, и убийца так или иначе узнал о нем и поэтому сменил тактику?

— Думаешь, кто-то из окружения этого порно-художника сообщил убийце, что мы его ищем в подобных местах, и это изменило его привычное поведение? — тут же уловила ход моих мыслей Влада. — Тогда это не так уж и плохо потому, что дает хоть какое-то направление поиска.

— Может так. Или это чистой воды совпадение. А может, это Гудвин расстарался и предупредил ублюдка, в какую сторону мы копаем, — вот то, что этот наркокрысеныш знал гораздо больше, чем сказал, я просто уверен.

— Нет, — покачала головой Влада. — Он не стал бы.

— Только потому, что он такой, как ты, а не такой, как я? — ляпнул и тут же пожалел, что не прикусил вовремя язык. За секундный отблеск боли в темно-карих глазах и нервно дернувшийся уголок изящного рта стало стыдно так, что кусок встал поперек горла. Ну и мудак же я.

— Не в этом дело, — Влада мгновенно спрятала от меня свою реакцию, оставаясь такой же невозмутимой. — Гудвин не стал бы помогать убийце. Случайно, не зная всех обстоятельств — возможно. Но осознанно уж точно нет. И если честно, я боюсь за него.

Нахмурившись, она нервным движением разорвала салфетку.

— Почему? — Вот уж за кого, на мой взгляд, опасаться не стоит.

— Потому что он молодой и может сделать что-то необдуманно, — вздохнула женщина.

— То есть ты все-таки тоже считаешь, что он знает убийцу и скрыл это от нас? — Ну что тут сделаешь, мент во мне всегда берет верх.

— Скрыл что-то это точно, — легко согласилась Влада. — А вот то, что знает… Может, он думает, что знает, и исходя из этого попытается сотворить что-то опрометчивое. В результате пострадает сам.

— Ты предполагаешь или что-то видела… ну, ауру какую-то, или что оно там? — Может, я и на новой для себя почве со всеми этими экстрасенскими штучками, но, к счастью, всегда умел быстро ориентироваться.

— Эм-м-м… понимаешь, вокруг него и так столько всего. Мне сложно сказать точно. Все слишком вариативно и изменчиво, — Влада закусила губу, хмурясь. — Понимаешь, это как бы такой момент, когда еще никаких видимых признаков летального исхода для данного человека или того, что он будет причиной чьей-то смерти, вроде нет, но ты предчувствуешь, что они могут вот-вот появиться. Не знаю, как точнее это выразить.

М-да, все же понимание всего, что эта женщина пытается до меня донести, пока идет сложновато. Но надеюсь, со временем я смогу соображать быстрее и эффективнее, если это вообще возможно, учитывая, насколько мы по-разному думаем и воспринимаем окружающее.

— Знаешь, я считаю, тебе за него не стоит опасаться. Ты видела этих его дуреломов? Они за него кого хочешь в землю зароют, — нарочито легкомысленно отмахнулся я, но Влада мягко, но упрямо покачала головой, не собираясь со мной соглашаться.

— Антон, такие мальчишки, как Гудвин, очень болезненно относятся к подрыву своего имиджа. И если он будет уверен, что напортачил и сильно, то вряд ли захочет сделать близких к себе людей свидетелями исправления своих ошибок. Это как выставить себя дураком и неудачником на всеобщее обозрение.

— Ну и что? Пойдет геройствовать в одиночку? Кишка тонка у таких, — На самом деле в душе я соглашался с умозаключением Влады, но не хотел, чтобы она еще больше беспокоилась. Уж не о таком, как этот Гудвин, точно. Не заслужил.

— Хорошо бы так, — поджала она в сомнении губы. — Потому что, если по-другому, для него все может очень плохо закончиться. И не важно, причинят ли вред ему, или сделает это он сам. Сделанного будет уже не исправить.

Ну, я, допустим, не считал, что перспективы стать жертвой или напасть самому можно отождествлять, но, возможно, с какой-то другой колокольни, с которой на это взирает Влада, это и равносильно. Поэтому вступать в спор точно не собирался.