Профессия

         Время позднее. Я, наконец, начинаю прощаться, а Генка вызывается проводить Диту до дома..

         Мы еще стоим у ворот... Вечер перестает быть душным, становится фиолетовым, свежим и прозрачным. Действует выпитое шампанское, Эдита хохочет, и где-то трещат кузнечики... Генка рассказывает о том, какие тормоза эти строители и как дорого ему обходится их кретинизм. И все это напоминает мне те комедийные сериалы, которые я смотрел в больнице. Эдита – в свою очередь – рассказывает о том, как в прошлом году ее отец достраивал вторую веранду, и как бесконечно долго строители пытались понять, что же именно он хочет, хотя проект был разработан более чем детально. Тема строительства роднит соседей по Рублевке, я радуюсь за них, но мне абсолютно нечего добавить – разве только то, что я планирую продать свою киевскую квартиру и старую машину и купить что-то здесь – что-то из наиболее доступного.

– Думаю, в сентябре я уже смогу сюда въехать, – говорит Генка.

И я представляю Генку – одного – посреди этого огромного пустого дома в три этажа.

– По-моему, тут хватит места для целой семьи, – высказываю свое мнение.

         Повисает неловкая пауза.

– Для целой таджикской семьи, – исправляюсь я.

         Но Эдита продолжает рассматривать Генку, а он ее...

– Ну, до сентября будет видно...

         Я спешу исчезнуть из их поля зрения.

         Иногда наступают такие времена, когда уже никому не хочется страдать и мучить себя воспоминаниями, а хочется просто наслаждаться тем, что ты имеешь, даже если это не совсем то и не совсем так, как ты себе представлял.

24. ПЕЧАЛЬ ПРОЩАНИЯ

         А в сентябре мы все стоим под мелким, косым дождем на кладбище... Рядом с детективами из агентства «Тимур» и сотрудниками службы безопасности. Лару – с ее тяжелым животом и ее мнительностью – я, конечно, оставил дома. Генка и Эдита стоят под одним зонтом и держат его – одна рука поверх другой.

         Дождь сечет мелкий и липкий, откуда-то налетевший на город, прибивший пыль и перепугавший воробьев.

         Я думаю о том, что золотая линия Леди Х оборвалась, что она никогда не будет сморщенной старушкой, а в следующей жизни станет мужчиной и купит «майбах» – самую новую модель, каких еще нет на свете...

Летом мы еще виделись, а в конце августа ее положили в больницу, и она отказалась от посещений. Но я никогда не забуду, с какой готовностью она отдавала свою хрупкую жизнь – за мою.

         Мы стоим под дождем и чувствуем себя как никогда вместе – промокая насквозь и роняя слезы. И вдруг дождь прекращается, и в Генкиных голубых глазах отражается высокое небо...

         Все закрывают зонты. Дождь отрыдал свое. Тучи уходят. И тело Наташи уходит в землю.

         После этого – нет сил напиваться. Но мы пьем за помин ее души и за то, чтобы в следующей жизни у нее все получилось. Стараемся говорить о том, что не ранит...

         И вдруг я замечаю, что Эдита не пьет. И что Генка как-то слишком заботливо поддерживает ее под локоть. И что острота ее фигуры и черт лица стала намного мягче и беззащитнее... Я ловлю ее взгляд, и он говорит мне о том, что она боится верить этим переменам... и этому человеку. И я отвечаю ей взглядом, что ему можно верить, потому что если у него есть привязанности, то они очень сильные, но если их нет, то он никогда не будет их имитировать... И Эдита кивает мне едва заметно: ей жаль, что наши отношения сложились именно так. Но то, как они сложились – самый лучший вариант из всех возможных. Она для меня – красивейшая женщина, роскошная светская дама и будущая жена моего друга...

         А моя жена – моя самая лучшая девочка в мире. Доктора нам пообещали мальчишку, и она мучится над тем, как его назвать, потому что всегда была уверена, что у нее родится девочка. И когда я вижу ее за книжкой «Толкование имен», то понимаю, что именно об этом я и мечтал всю жизнь, и ни одна из моих предыдущих женщин не дала бы мне такого покоя и такой полноты семейного счастья. Мне казалось, что это будет очень ограниченное счастье, но в нем есть свои внутренние резервы и они безграничны, потому что я люблю ее, и она любит меня.

         Генка переехал в новый дом. И Эдита переехала к нему. Они ведут вполне светскую жизнь, и очень довольны друг другом.

А я уволил из бюро Юлю и  Стаса, потому что уверен, что детективы – не проститутки, не наемные убийцы и не рейдеры, а профессионалы в деле расследования. И я не беру спорных дел – ни за какие деньги. Для подобных вещей существуют другие конторы, готовые взяться за любой заказ, не раздумывая о законности намерений своего клиента.

– Страшно было? – спрашивает Лара о похоронах.

– Да, страшновато... И дождь был...

– Ладно, не рассказывай. Я боюсь.

– Не буду. Не бойся...

         Я привлекаю ее к себе, усаживаю рядом.

– Ну, на чем ты остановилась?

– Дочитала до буквы «М». Может, «Максим»?

– Я в мужских именах ничего не понимаю, – отмахиваюсь я. 

– А для девочки какое бы ты выбрал имя?

         Я задумываюсь. Мне всегда везло на экзотику.

– «Наташа». Наверное, я бы выбрал имя «Наташа».

– А я бы выбрала «Ольга». У меня была в институте подруга Оля – такая смешная. Стала моделью и уехала в Париж.

         Она замолкает.

– И что дальше?